Провинциальный актер по фамилии Спиридонов, товарищи по сцене его звали просто Спиря, ролей некогда не знал, да и с пьесами, в которых играл, был знаком мало. В некой мелодраме в первом акте Спиря должен был убить одного из героев, но, не имея представления, кого именно, набросился на первого попавшегося:
- Так умри, злодей! - замахнулся кинжалом и услышал тихий шепот:
- Не меня, не меня, Спиря.
Спиря подбежал к другому:
- О, коварный! Так это ты? - и снова слышит:
- Не меня, Спиря!
Он к третьему - опять не тот. Тогда, не долго думая, Спиря проткнул кинжалом себя и упал замертво. Забавно, что после этого он продолжал играть еще четыре акта.

Провинциальный театр не нашел статиста на роль покойника в гробу. Наняли отставного солдата. Немолодого, бывалого и с роскошными усами. Ну, идет спектакль. Солдат лежит в гробу. По бокам, как положено, стоят две свечки. Свечи горят, и одна из них капает на шикарный солдатский ус. Тут “покойник” поднялся, загасил свечу и преспокойно улегся обратно в гроб.

В Академическом театре драмы имени Пушкина шел “Великий государь” В. Соловьева. По ходу действия на сцену выбегал гонец со свитком в руках. “Читай!” - велел грозный царь. Артист разворачивает свиток и с ужасом обнаруживает, что текста на нем нет. Гонец терялся недолго. “Я грамоте, великий государь, ведь не обучен”, - заявил артист.

Малый театр. На сцене Ермолова. За кулисами выстрел - застрелился муж героини. На сцену вбегает актер А. Южин. Ермолова в страшном волнении: “Кто стрелял?” Южин, не переведя дыхания, вместо “Ваш муж!” выпаливает: “Вах мух!” Ермолова повторяет в ужасе: “Мох мух?” - и падает без чувств.

Актер, не зная текста, схватил у суфлера чужую реплику и, обращаясь к актрисе, игравшей его тетушку, выпалил: “Как! Вы даже не хотите назвать меня тетенькой?” - “Нет, это вы не хотите назвать меня тетенькой”, - отвечала актриса. Громовой хохот накрыл зал. Зрители потом долго кричали с галерки: “Тетеньку, тетеньку!”

В оперном театре Казани на контральтовых партиях служила некая примадонна. Она была непомерно толста. Как-то на масленицу давали “Жизнь за царя”. Примадонна в роли Вани, а публика была веселая. Когда она пропела: “Бедной конь в поле пал…”, из зала отчетливо донеслось: “Еще бы, когда на нем прокатилась такая туша!”

Одесса. Идет пьеса Ж. Дюморье “Трильби”. По ходу действия Свенгали сообщает другому персонажу свой адрес: “Улица Тюильри, 16″. И вот на одном из представлений актер оговорился и назвал другой номер дома. На что из зала последовала реплика педанта-одессита: “Свенгали! И давно это вы поменяли квартиру?”

Актер Иванов-Козельский плохо знал пьесу, в которой играл. Как-то выходит он на сцену, а суфлер замешкался. Тут актер увидел старичка, который вчера изображал лакея и, чтобы не было заминки в действии говорит ему: “Эй, голубчик! Принеси-ка мне стакан воды”. Старичок с гордостью ответил:
“Митрофан Трофимович, помилуйте, я сегодня граф-с”.

Немирович-Данченко как-то был на балете Астафьева “Пламя Парижа”. Рядом сидел пожилой колхозник, который с восторгом воспринимал все происходящее на сцене. Только удивлялся: оперный театр, а совсем не поют. Немирович-Данченко терпеливо объяснил ему, что балет - особый жанр, в котором только танцуют. В это время хор запел “Марсельезу”. Колхозник повернулся, укоризненно покачал головой и произнес: “А ты, видать, вроде меня - первый раз в театре-то”.

Одна труппа обычно не возила в гастроли актеров на мелкие роли. Их набирали из местных любителей. И вот один любитель получил роль лакея с единственной фразой: “Монсеньор, немой явился”. Актер был взволнован близозтью столичных знаменитостей и, желая хоть как-то продлить свое существование на сцене, он произнес: “Монсеньор, немой явился… и хочет с вами поговорить”. Опытный монсеньор, в попытке дать возможность исправить ситуацию, поинтересовался: “А вы уверены, что он немой?” - “Во всяком случае, он сам так говорит, монсеньор”, - “нашелся” любитель.

Женщины жаждут главных ролей, лучше всего тех, которые значатся на афишах в заглавии пьсы. Так, некая примадонна потребовала у режиссера в спектакле “Хижина дяди Тома”…роль Хижины, так как “будучи представительницей прекрасного пола, взять на себя роль дяди Тома она не может”.

Актер Милославский играл умирающего Моора в трагедии Шиллера “Разбойники” и говорил очень тихим, “умирающим” голосом. С галерки закричали: “Громче!” Ничуть не смутившись, Милославский пояснил в полный голос: “Моор умирает, громче говорить не может”.

Однажды в театр Советской армии на спектакль «Смерть Иоанна Грозного» пришел Анастас Иваныч Микоян. Времена были уже хрущевские, поэтому вождь вполне демократично зашел за кулисы, жал актерам руки, благодарил, а потом, вытерев слезу с глаз, сказал: «Да, да, это всё так и было!!»