Для простоты рассказ от первого лица:
Встречался я с девушкой - студенточкой, да не просто студенткой,
а студенточкой второго курса филфака МГУ. Это вам не медички
и не учителки будущие. Девушки филфака напрочь зачитанные и живут
в надуманном книжном мире. Вокруг все д"Артаньяны и графы Честерфилды,
в голове плотный розовый туман, вообщем не от мира сего. Познакомились
мы в театре студии, где оба пытались играть. Я, кстати, тоже был
романтически настроенным студентом, натурой увлекающийся литературой,
театром и всяким возвышенным бредом.
Как-то, ранней осенью, мы встретились вечером на Китай-городе. Она
должна была передать томик Бальзака, взятого у меня. А друзья (так
сложилось), передали мне проспоренную бутылочку ликера "Бенедиктин"
(славный был ликер 40 градусов, а пьется как компот). Мы гуляли,
взявшись за руки, глядели друг другу в глаза, изредка целовались
(в отношениях мы только-только дошли до поцелуев). Душа пела, и хотелось
летать. Мы ворковали о вновь прочитанном, увиденном и выдуманном.
Прогуливаясь не спеша, оказались в красивом райончике 2-3-х этажных
домиков старой купеческой Москвы. Один 3-х этажный домик нам особенно
понравился и я, нежно глядя в глаза, предложил приключение - подняться
на чердак по пожарной лестнице, чтобы смотреть на звезды и т.п. Чердак
оказался сухим, теплым и просторным. Мы сели на балку и переполненные
торжеством момента и обстановки пили ликер из горлышка, щебетали
о прекрасном.
Сколько мы просидели, я не помню. Бутылка закончилась, и я уже
с тревогой думал, как я буду спускаться, весь такой мягкий. "Но чу!", -
послышались шаги по лестнице, и злобные голоса. "Ээээ брат, это
жулики!", - нехорошо пронеслось в голове картинка из "Малыша и Карлсона".
Я взял за плечо мою девушку, и она мягкой плюшевой куклой, совершенно
беззвучно упала назад. Я попытался ее привести в чувство, но она была
просто невменяема, в хлам, в стельку. И как это только произошло?
Я даже не заметил. Голоса и шаги уже бродили по крыше и светили
фонариком. Когда меня нашли, а это были менты вызванные соседями снизу,
я сидел около девушки, и потому как они отпрянули и схватились
за дубинки, я понял, у меня, наверное изо рта капает слюна с внезапно
выросших клыков, как в фильме про вампиров. С криками и пинками -"Что
ты с ней сделал, гад ???!!!", - меня поволокли вниз, кое-как спустили
и там уже стали бить дубинками, а я вяло отмахивался томиком Бальзака.
Потом запихнули в ментовской воронок. Через несколько минут я пришел
в себя и раскачивая воронок, пьяно заголосил, требуя вернуть мне
девушку.
Медленно подъехала пожарная машина, та, которая с выдвижной лестницей,
голоса ментов, команды пожарных, я плохо видел что происходит, но через
несколько минут девушку, как куль, выгрузили ко мне, и она сразу уснула
на грязном полу. Очнулся в отделении милиции, на скамейке. Меня что-то
спрашивали, спрашивали, ну как я мог объяснить правду? Я даже не понимал,
что они хотят от меня. Приехали медики и куда-то отнесли девушку. Меня,
подписав протокол, поместили в кутузку. Я положил под голову столь
полезного Бальзака и заснул прямо на полу.
Разбудили рано, на улице еще темно, и еще пьяного вытолкнули наружу.
Поймав такси, поехал домой и лег спать.

Проснулся от телефонного звонка днем, и подумал - "Ну и хрень же мне
приснилась". В трубке раздавались завывания и дикий рев - "Заааабеееерии
меееняя отсюда, а ааа а ааа!!! Я в вытрезвителееее!!! Среди голых,
ужасных тетоооок, ааааа!!!!". Все же не приснилось, грустно подумал я.
За дочкой съездил ее папа, бывший полковник.
Мы продолжали встречаться, ходить в театры, вместе вылавливали телегу,
направленную в институты, из вытрезвителя (такие были времена).
Я провожал ее до дома и, шепча нежности, убегал. Но как-то в промозглый
вечерок, она все-таки уговорила меня зайти попить чайку, "родители
не заметят, мы тихонечко", я подумал что будут, наконец то, шуры-муры
по взрослому и подвоха не почувствовал.
Это была классическая засада, к ней готовились по всем военным
и охотничьим законам, распределяя номера загонщиков и стрелков. Как
только я прошел в ее комнату, сразу вошли родители, бабушка, старшая
сестра и ее кот. Все глядели на меня с жаждой крови, мести и желая моих
предсмертных хрипов, особенно папа-полковник. Сев вокруг на стулья так,
чтобы я не ускользнул, папа-полковник спросил как-то тихо и потому
нехорошо - "Ну что, сынок, будем делать?". Была чудовищная пауза,
у семейки Адомсов явно чесались руки, бабушка нервно скатывала из своего
платка толи кляп, толи веревку. Чтобы не быть вмиг растерзанным, я сразу
произнес то, что выбили бы у меня под пытками - "Я прошу руки Вашей
дочери". Вот так я и женился.