Женщины рожают. В смысле, рожают женщины. Только женщины. От беременности у них становится живот с растяжками, подавленно отвисшая грудь и неприлично расширенное, а кому повезет – и разорванное, причинное место. А они все рожают и рожают, потому что мужчины этого делать не умеют. А если женщины вдруг заявлят забастовку, потому что грудь до пояса – это неэстетично, она болтается, подавляет дух, и не запихивается в бюстгалтер, и почему еще не придумали чашечки в форме спальных мешков? – в общем, если мы перестанем рожать, то через лет так двести марсиане начнут посылать на землю своих исследователей на тему: «Куда пропали все мурашки». А еще женщины рожают, конечно, потому что дети – это счастье. Сиськи – это несчастье, но в процессе полового процесса это как-то забывается.

Еще из несправедливых явлений мы страдаем от менструации. Не знаю, как можно было так напиться при создании мира, чтобы заставить половину человечества раз в месяц истекать кровью и посылать мужа за тампонами, один раз он купил мне «Супер плюс-плюс-плюс», это такие для слоних, ими можно чистить детские бутылочки, я дико боялась засовывать их внутрь – впитает еще, сразу в египетский музей мумий.

Еще мы страдаем от излишней слезливости, полной непроходимости по теме вождения и бытовой техники и от четкого просыпания, когда ребенок ночью всхлипнет.

После всех этих нечестностей, можно было бы компенсировать нас хотя бы спокойным писанием, от слова «писять», писАть я умею.

В общественном туалете женщин поджидают страшные чудовища. Еще с детства я знаю, что на сиденье от унитаза садиться нельзя. Когда-то в черном-пречерном лесу был черный пречерный дом, и в черном-пречерном туалете было черное-пречерное сиденье от унитаза. На нем жили бешеные микробы, которыми его когда-то заразила некая безответственная женщина, с гонореей, СПИДом и другими биологическими оружиями. Она сидела, писала и хохотала страшным голосом, вот так: «Муа-хахахаха!». Потом пришли люди, наверное, арабы, перекрасили сиденье в обычный цвет и инкорпорировали в общественный еврейский туалет. Исторические микробы живут на жизннно-опасном унитазе вот уже много лет, и только и ждут, когда кто-то сядет на них незащищенным задом. И если они кусят вас за жопу – все, инфекция, сепсис и позорная смерть.

И так как микробы так называются, потому что их нельзя увидеть невооруженным взглядом, а для лабораторного микроскопа в дамской сумке нет места, любой унитаз становится потенциальной угрозой для жизни. И зря говорят, что женщины не писают стоя. Просто нам это намного труднее. Каждый раз, заходя в общественный туалет, я исполняю акробатический этюд, состоящий из скульптурно-пластических поз, обратите внимание – без страховки. Нужно стоять на полусогнутых ногах, удерживая на плечах в лучшем случае только сумку, в худшем – еще и два мешка с куриными шницелями, потому что было по скидке. Сумка обычно болтается и изо всех сил пытается упасть на пол, на микробий город. Курица просто старательно, с высунутым языком, давит на правое плечо. Стабилизировать багаж и внушительный объем личного тела (это еще одна грустная тема, но сейчас не об этом), стоя на двух дрожащих неровных конечностях - это уникальная демонстрация человеческих возможностей. И вот менструацию раз в месяц придумать – пожалуйста, никаких проблем, а чтоб крючок для сумки прибить – так это слишком заумно. Это все арабы.

Естественно, внизу ничего не видно, там ноги, сумки и волнующиеся от вида новой потенциальной жертвенной жопы микробы. Поэтому я просто смотрю страдальческим взглядом на дверь, «Здесь была Галит 20.01.1999», значит, кто-то это все-таки выжил.

Бывают иногда еще и всякие дохлые тараканы на полу, у меня от них условная реакция, временное отключение от реальности, «Я ежик, и я упал в реку», язык наружу и лишь одна обсессивная мысль – «А вдруг все-таки побежит?».. Кстати – если он все таки бежит, делать все равно нечего с голой жопой и подвешенной курицей, просто немножко умираешь внутри. Если по вам когда-то пробегал таракан, а по мне один раз пробегал по дороге домой, он, наверное, думал, что я бревно, а я просто спала, и дышала, какое нафиг бревно, че – дебил?, в общем – вы меня понимаете.

Окончательный ингредиент ситуации – это ребенок, приземленная субстанция, которая бегает по камере хаотичным движением атома, восторженно бахается об стенки, на которых развешаны сифилис и свиной грипп, и спрашивает громко-прегромко, как только дети умеют:
- Мама, а мама! МАААМА!
- Что?!!
- МААМ, ТЫ КАКАЕШЬ?!...

И когда выходишь из туалета на волю – зрители аплодируют, мир кажется прекрасным, ребенок – удивительно-послушным, и душа поет вместе с курицей на плече. И вы счастливо улыбаетесь, даже когда муж раздраженно спрашивает: «Ну почему ты всегда так долго?!»..
Ему не понять.
Но мы прорвемся.
А куда мы денемся?.. ))

P.S. В комментах напомнили о вещах, которые падают в унитаз. У меня пока не падали, но страх есть всегда - что любимый мобильник, новый, красивый и вибрирующий, он полноценно может заменить рядового супруга, все равно оба не моют посуду, в общем, в туалете он постоянно перелезает в задний карман джинсов и пытается покончить свою электронную жизнь свободным полетом "моменто-море". А потом папа будет звонить и жаловаться на автоответчик: "Ты что, сменила номер? Я звоню-звоню, а мне все время отвечает незнакомая женщина на иврите!".. Жуть и кошмар.
P.S.2 Еще говорят о каблуках. Люди, ну какие каблуки, когда у меня курица на плече?! Я за покупками хожу в грустном естественном виде, потому что говорят, что это тоже не безобразно. Хотя в зеркале таки безобразно, и как меня мама родила?.. Или курица, или каблуки, честно. Кстати, один раз моя подруга, та, которая с каблуками и без куриц, упала в туалете и подвернула ногу. И говорила всем, что на аэробике. И только я знаю, что она даже не писала. Просто пьяная была, гы-гы. ))