Когда-то в юности я «тусовалась». По выходным вечерам мы встречались на большой стоянке возле многоэтажки и начинали общаться. Около получаса все со всеми здоровались, а потом часа два решали, куда же мы сегодня поедем. Все это сопровождалось современной музыкой (у кого колонки сильнее – тот круче), пацаны шутили, девченки хохотали (чем громче – тем лучше) и критическим взглядом рассматривали очередные прикиды подруг. Верите, я каждый раз старалась одеть что-то новое, наштукатуриться не так, как раньше (как будто бы кто-то это запомнит), в общем – готовилась, как к медицинской сессии. Периодически из разных этажей высовывались жильцы, как рыцари из амбразур средневековой крепости. Воинственно настроенные рыцари орали унизительные вещи, типа: «Сколько можно?!», «Как вам не стыдно, уже час ночи!» и банальное «Сейчас вызову милицию!». «Вот старый козел!», - пожимали плечами мы и продолжали веселиться. А еще тогда я очень любила ходить на дискотеки.

Так вот. В последний раз на дискотеке я была года два назад. А тут звонит подруга и говорит: «Пошли с нами, девочками». Я взолновалась. Пришлось откапывать праздничную косметику и модную одежду. В прошлой жизни я была серебристым сибирским хомяком, поэтому ненужное имущество я распихала во время беременности по разным полкам, понимая, что торжественный выход состоится нескоро. Кисточка для румян, например, нашлась под пачками подгузников и выглядела так, будто она несколько лет служила ершиком для отмывания унитаза. Оказалось, муж уже давно чистит ею компьютерные части. О гардеробе я и не говорю. Пришлось перемерить штук пять кофточек, в которых когда-то я выглядела довольно таки съедобно. Теперь из под каждой одежки угрожающе выпирал, извините за подробности, трясущийся живот. К сожалению, после родов все мои симпатичные органы увеличились на несколько килограмм. Приободряет лишь убеждение моего мужа, что «толстый – это только когда живот больше груди». А она выросла тоже. Поэтому я остановилась на черной кофте с большим вырезом для отвлечения от всего остального. Со втянутым животом она смотрелась еще очень ничего. Любимая кожаная куртка не застегивалась ни на одну пуговицу, даже когда я выдохнула весь воздух и не дышала, сколько могла. Поэтому пришлось дополнить облик миленьким зелененьким шарфиком.

Я оставила мужа лежащим на диванчике в салоне, угрюмо уткнувшимся в телевизор. Малая тихонько похрапывала из детской. «Ты не сердишься?», - робко спросила я, предварительно спрятав грудь под шарф. Супруг окинул меня небрежным взглядом, заценив мои манипуляции, и фыркнул: «А, делай что хочешь!». Ну, а я хотела на дискотеку.

Уже в очереди на входе я поняла, что безнадежно не вписываюсь в местный интерьер. Там стояли девочки, худенькие и синенькие, как замороженные креветки, которых муж как-то купил на местном рынке. Весом каждая из них тянула килограмм на пятнадцать, ну, или семнадцать с косметикой. Я смотрелась среди них, как полицейский в детском саду, которого, как все знают, играл Шварценеггер. И это, повторяю, со втянутым животом. Возраста мадамы были тоже лет по пятнадцать, включая бурный макияж. Одеты они были в лифчики от купальников, большие сапоги и шарфики, как у меня, только завязанные на бедрах.
Я наглядно осознала, что большая грудь – это уже не модно. А нужно обязательно приходить с открытым животом и верхним полужопием. Ветерок гулял по обнаженным телесам, покрытым мурашками, заставляя контингент вздрагивать и жаться друг к другу, как королевских пингвинов на Северном полюсе. Креветки бросали на меня испуганные и немного возмущенные взгляды, как на крокодила в обезъяннике, и громко стучали наклеенными ресницами. Крокодил ежился, кутался в шарфик и страдал, так как от ресниц шел ветер и холодил его неприкрытую грудь. Ему очень хотелось вернуться к мужу на диванчик.

Я прошла через входную дверь, и все мои чувства были убиты наповал. Децибеллы затанцевали на перепонках, вспышки света ударили по глазам, и какой-то нехороший человек, уж не знаю, как он изловчился, наступил мне на средний палец правой ноги. Впереди маячила шевелящаяся толпа, от которой несло потом, куревом и бешеным восторгом. От испуга у меня вывалился живот, и потерялся нюх. Я поняла, что не стану танцевать даже под угрозой отлучения от интернета. В толпу с радостным писком ныряли дождавшиеся своего победного часа креветки.
Еще через секунду я осознала, что, если сейчас же не пойду танцевать, у меня отмерзнут все конечности, и моего ребенка будет воспитывать муж. Было холодно. Очень холодно. Так дико холодно, что стало ясно, что именно здесь зимуют свистящие раки. Из моей гусиной кожи можно было нащипать две пышных подушки. Так как я не хотела, чтобы под супружеским надзором отпрыск стал курить, забывать дни рождения и ничего не находить в холодильнике, я втянула живот обратно и героически вошла в толпу.

Там мне моментально наступили на левую ногу, на этот раз отдавив все пальцы сразу, и врезали локтем по спине. Вокруг в состоянии кататонического возбуждения извивались креветки. Муж, диван и прочие радости жизни казались дальней, несбыточной мечтой. Самые смелые морепродукты забирались на возвышения, как тонущие крысы, и оттуда дергались намного энергичнее. Те, которым удавалось залезть на сцену, сразу же разбивались на пары и начинали бурно целоваться и лапать друг дружку за неодетые органы. Я смотрела на них, разинув рот, как на бесплатный порнофильм. Оказывается, сейчас модно быть парой «женщина и женщина». Я оценивающе взглянула на мигающую рядом подругу, но, по сравнению с мужем, она была какой-то низкой и гладко выбритой. К тому же обстановка (забитый дымом нос и ежеобразно воткнутые в спину локти) совершенно не возбуждала.

Тогда я заказала себе коктейль. После него стало теплее, креветки начали выглядеть дружелюбнее, и остальная часть вечера размазалась в памяти картиной из шума, света и обнаженных частей тела. Кажется, я залезала на сцену (но точно ни с кем не целовалась, я же приличная женщина после родов, что вы там себе подумали?! Да и не просил никто..). Вот тут фотография (аттракцион "Найди меня")..

В общем, на дискотеке мне понравилось.

А вчера возле нашего дома собрались какие-то недавнорожденные балбесы, машин штук пять. До нашего тринадцатого отчетливо доносились неприличная музыка про какие-то тела в разноцветных одеялах, громкие мужские крики и дикий девчачий гогот. Они сидели там до трех утра и периодически будили моего ребенка.
Я не спала, а ненавидела их всей своей несовременной душой.

Скажите, неужели я – старый козел?..