Годы литят.

Малодые диффчушки уже не так ахотно дайут, как это было прежде. Точнее, савсем ниахотно. Чиво уж там, буду аткровенным. Вообще ни дают. Ну правильно, вторая степинь ажирения, да и пачиму-то до того, как пирийти собствинно к сексу, я успеваю напится так, что уже и ни очень хорошо стоит. Чиво уж там, буду аткровенным… Не, тут ни буду.

Но такое паложение вищей миня не устраиваит. Иногда хочецца ваткнуть в какое-то жывое тельце. В большей степени, патому что устайот рука.

Так как молодые живые тельца мне пачти нидаступны, йа ришил пойти на дискатеку для тех, кому за трицать. А чиво, там ище такие тушки пападаюцца… ого… Да и ибацца хотят, как кошка, каторую восимь лет из дома не выпускали. Да и опыт, сын ашибок трудных, опять же. И в жопу дайут бисприкословно.

Только, к маиму удивлению, аказалось, что слова «за трицать» толкуют висьма сваиабразно. Не, формально, все правильно. Восимисят – это тоже «за трицать». Но па парядку.

Оттер ат джынсов пятна спермы. Смахнул всякойе гавно с батинок. Пабрилсо, падмылсо… пабрызгалсо. Жена сматрела на миня с лехким падазрением. Ведь знает, что диловая встреча, а все равно подазривает что-то. Интуицийа, наверно. Типа в девять часов вечира диловых встреч не бываит. Женщины! Если кто-то это четает, запомните раз и навсигда! Диловые встречи проводятся в любое время суток!

Ну, подымаюсь йа в зал. Аткрываицца дверь.…Стою возле двери зачированный, как пирвоклассник на Новогодней елке. Вот-вот праизойдет Чудо. Праизошло, хули там. В нос мне ударил смешанный аромат. Пот, алкоголь, минструальные и иные выделения, нафталин, а также запах ниумолимо приближающивося климакса. Гормоны в воздухе можно было пащупать. Кисларода в чистом виде там не было вообще. Йа огляделся в поисках места выдачи скофандров или на худой (это выражение такое, оно не говорит о моих физиолагических асобенностях) конец риспиратора. Странно, но таково места не было. Аднако в зале никто и не ходил в скофандрах, а наоборот, многие были полураздетыми.

Без допинга я не ришился зайти. Сгонял за Пивом, выпил литр и падумал, что теперь йа готов пагрузиться в эту атмосферу. Пагрузился.

Датчик в мозгу тут же зашкалил в красную зону. «Нидастаточно допинга. Вазможны системные ашипки».

Аписание этого шабаша словам не подайотца. Какой там бал у сатаны! Если бы это увидел Воланд, он бы нимедлено уволил всех своих подчиненных. Вследствии нисаатветствия занимаемой должности. И вообще, закрыл бы к хуям сваю шарашкину кантору. Патаму что о какой-то канкуренции вести речь невозможно. Саммит на Лысой горе в сравнении – деццкий утренник в младшей группе. Мадест Мусоргский пиреиминовал бы свою «Ночь на Лысой горе» во вторую часть «Рассвета над Москва-рекой». Где ему равняццо с ансамблем «Аттаван» из двухсотваттных динамеков!

Бросилась в глаза дама забальзаковсково возраста. Метр дивиносто, в ачках и с кароткой стрижкой. Брюки абтягивали бальшую кастлявую песду, каторую она упорно выставляла на всиобщее абазрение. Некоторые, кто был не в узких брюках или, может, не имели такой песды, завистливо косились на нее. А она, панимая это, все больше двигала кастлявой же жопой.

Другая тушка – нет, не тушка, а Туша – брала другим. Пачти правильной, сферической формы, в диаметре метр пидисят, она ваабразила сибя Дженифир Лопис и (естествинно, по ие собственному мнению) танцивала эротический таниц. Она гладила сибя па пилотке и сиськам (чашечка лифчега L, как минемум), а лицу придавала сиксуальное выражение. В сачитании с юпкой длиной сантиметров двацать и дикольте до пупа, она праизвадила ниизгладимое впечатление на мою, как выяснилось, нихуя ни акрепшую психику.

А вот исчо. Тут дама. В вичернем платье, которое она точно спиздила из танцивальной студии лет трицать назад. Голубенькое, с аборочками, нимного заблеванное (это пачти не портило), оно развевалось в унисон с редкими локонами, засыпанными перхатью. Томный взгляд из-под полуприкрытых рисниц. Шлейф «Сиребристого ландыша» папалам с рыбным запахом. Мой ласковый и нежный зверь… адним словом.

Ну, про женсчину лет шистидесяти, с атвисшими ниже пупа сиськами йа ни буду. Ни пойму йа, зачем в сумашедшем доме в период осеннего абострения давать отпуска.

Мущщин было мало. Как йа заметил, те, кто выглядели адыкватно, жались к стенкам, бойязливо оглядывайась. Йа позже понял пачиму… По танцполу скакал кривоногий и усатый мужик… точная копия Буденного в иво худшие годы. Вдрызг напившийся крендель пытался сделать куннелингус той даме, что трясла костлявой песдой. Кстати, он выглядел вполне прелично, видимо, нервы просто сдали. Или просто аказался праницательным и понял, что без сирьезного вреда для нервной системы ему не атсюда не уйти. И напился.

Допинг начинал действовать. Дрожь в руках унялась. Йа, старайясь ни с кем ни встречаться взглядом, дабы не справацировать, быстро обвел глазами зал. В ответ свиркнули несколько пар красных глаз. Вот Остапа Бендера оглядывали трусливыми глазами, как йа помню… Но бабы с тех пор сильно паминялись. Руки снова начали дрожать…

И тут случилось. Видущий абъявил медленный таниц. Отель, блять, Калифорния. Мне захотелось стать нивидимым…Я все больше втягивал голову в плечи. Тут йа понял, пачиму мужики жмутся по стенам…

И внизапно почувствовал сибя Хомой Брутом. Из темной глубены зала на миня надвигалось Что-то, явно не принадлижащее нашему миру. Женсчены, каторые ищо выберали жертву, пачтительно расступались. Мужик, стоящий рядом со мной, сполз па стене. В запахах, окружающих миня, пачувствовалась новая нотка. Дирьмо, апредилил йа аффтамтичецки. Йа старался ни паднимать глаза…

…На миня пахнуло пиригаром, чисноком и капченой скумбрией.

– Мужчина!

Бля, даже мой ротный в армии, капетан Шмоткин, ни мог так рявкнуть! Я вздрогнул и поднял глаза. Странно, миталлических зубов в оскале было всиго два. Пиредо мной стояло, по втаричным половым признакам, все-таки женсчина. Лет сорока пити – сорока васьми. Преятное, прыщавое лицо. Пирманентная завивка. Бюст, одна сиська премерно в мою голову величеной. Пиджак абтягивал магучие плечи. Юпка, в свою очиредь, могучую задницу. Из-пад юпки торчали мускулистые ноги, которыи заканчивались туфлями, размера так сороквтарого.

– Это вы… иму? – йа сударажно кивнул на мужика, что сполз по стине.

– Гы… – усмехнулось Оно, выдохнув на меня из утробы еще порцию злавония. Мужик пришел в сибя и нинавидяще на миня посмотрел. – Пойдем, потанцуем…

Я низнаю, наверное, это гипноз. Вот эти, змеи, они тоже смотрят на кролико, кагда хотят сажрать. Иначе йа ни могу объеснить тот факт, что все же пошел.

Танцивать с ней аказалось нимного тижелее, чем провадить финальную схватку па дзюдо в абсалютной весавой категории. Свалить пиредней падножкой ни палучалось. Впрочим, задней тоже, а также всеми другими известными мне приемами. С упором ноги в живот йа даже и не пробовал.

Ручищи абнимали миня за шею. Йа же никак ни мог взять хароший захват – мешал бюст (не мой). Борьба несколько аслажнялась психалагическим давлением.

– Ты мне так нравишсо, – выдохнула она порцию йадовитых газов. Я хотел было напомнить про канвенцию, заприщающую использование атравляющих веществ, но справидливо рассудил, что лучше мне этого не делать. Кроме таго, йа бы и не смог, патаму что могучие руки сдавили шею. Из горла вырвался тихий сип.

– Я тибе тоже? – улыбнулось Оно. – Мне приятно…

Паправлять йа ее ни стал. Было страшно… Я уже чувствовал, как расслабляеццо мой сфинктер.

– Йа это… с женой тут… – безнадежно папытался саврать йа.

Пахоже, миня не услышали. Видимо, здесь к наличию жины относились индифирентно.

– Абнимай миня крепче, – от зловония заслезились глаза. – Абнимай! – тон стал приказной. – Ты голубой, что ли?

– Я-то? А что… Я – да! Да, да, да!!!! Я голубой!!! Я самый что ни на есть ахтунг!!!

Тут йа представил (лезут же мысли в голову!) песду маей абольстительницы. Блевотину прешлось проглотить.

После танца миня пасадили, нисмотря на сапративление, за стол, где сидели ие падруги. Глядя на них, йа понял, что мне, вобчем-то, павизло. Грех жаловаться, йа пачти с любовью сматрел на Мою. Дрожь не унималась. Зачем-то йа придставил пелотки ие падруг…

– Тибе плохо? – учасливо свиркнула металлом Моя.

– Йа это… приду щас.

– Я с тобой пайду.

В сартире пахло лучше, чем в зале. Йа нимного пришел в сибя. Ф том, что Оно будит меня ждать за дверью, йа ни сомнивалсо. Пирспектива вырисовывалась довольно мрачная. Я на всякий случай бливанул исчо. Мужики в сартире сачуственно сматрели на миня… Надо было выходить.

Оно стояло, привалившись к стене, прикрыв глаза, и напевало вполголоса «А я вовсе ни калдунья, я любило и люблю…». Я папытался воспользоваться минутой задумчивости этого сущиства и низаметно праскальзнуть. Почти получилось. Если не считать жилезный захват под руку, от чиво йа нимного присел.

– Продолжим вечер у миня дома? – нихуя ни вапрасительно прозвучала фраза.

Из-за моиво живого воображения мне прешлось исчо раз сбегать в туалет.

По темной улице Оно шло рядом со мной, вися у миня на руке. На лице у нее не было никаково выражения, но судя по хриплому дыханию и равнамерно поднимающемуся бюсту, она придвкушала как она миня выебет. Иногда, впрочим, она рычала на проходящих мимо женсчын, от чиво те прыгали в сторону. Одна мне даже крикнула сзади, дескать, намордник надо надивать. Я хихикнул, за что несильно палучил кулаком в печинь.

Вот уже рядом с ие домом. Шансов не оставалось. Даже ни один атморозок не доебецца, грустно падумал йа. До этого я придпринял две папытки пабега. Первый рас – когда ловил матор. Втарой – когда зашел в маркет и попытался там затиряться. Не прокатило. Думаю, она нашла миня по запаху.

Мне в лицо ударил луч фанарика.

– Так, граждане, дакументики ваши….

Передо мной стояли три мента. Один стоял аж с коротиньким Калашом.

– А в чем дело, товарисчи? – нахмурив выщепанные брови, рявкнула моя спутнеца.

Ба-бах! Это пернул мент. Молодой парнишка исчо, ниопытный… Капетан нимного нидавольно на ниво пасматрел. И тут миня озарило!!!

– Пашел ты нахуй, капетан! На – хуй! – члинораздельно сказал йа.

Моя с уважениим на миня пасматрела.

– А ебут иво чтоли наши дакументы, любимайа, так видь?

– Пьяный, что ли? – ковыряя мезинцем ухо, прогундосил капетан.

– А ибет тибя, что ли, пьяный йа или нет. Я ваще-то вмазаться иду… – в этот мамент йа готов был презнаться в соучастии в падении Тунгусского митиорита.

– В машину их!!!!

Йобанарот!!!!

– Командир… девушку-то оставь, а? Она тут ни пречем… Таганка… все ночи полные огня!!!!!

В общем, ее оставили. Тихий вой было слышно за два квартала.

Как я смог абъяснить капетану – другая история. Но смог. Менты ржали, но даже довезли до дому. Все-таки бирежет меня моя мелиция.

Больше я не буду ставить экспирименты. Есть правая рука, есть левая. Жина есть, на худой конец.

©Шнапс