Скажи ка, дядя, неужели
Такое было в самом деле
На памяти твоей -
Поверить в это трудновато,
Но говорили мне ребята,
Что водка стоила когда-то
Дешевле трех рублей?

- Да, были цены в наше время!
Их не увидит ваше племя
Как собственных ушей.
На три рубля мы брали "банку"
И хлеба черного буханку,
Причем не с двух, а спозаранку
И без очередей.

А на витринах магазинов
Чекушки были - рупь с полтиной,
Поверишь ли, мой свет?
Да что там водка, помню, братцы,
Коньяк - четыре карбованца!
А про портвейн и заикаться
Не буду - мочи нет.

Ничто не вечно под луною,
Прошло то время золотое,
Прошло, как сладкий сон,
Когда братва на трехрублевку
Брала спокойно поллитровку,
И оставалась мелочевка
Еще на закусон.

Да, водка стоила не много.
Ее цена была от Бога -
"Два-восемьдесят семь"!
Но вздули нехристи-иуды
До трех с полтиной (без посуды),
И так народу стало худо,
Хоть пить бросай совсем.

Но, видно, там не рассчитали,
Что наша воля крепче стали.
Мы не сдавались, нет!
Бойцами звались мы не даром,
Мы не согнулись под ударом
И продолжали перегаром
Дышать на белый свет.

Да там ведь тоже не дремали,
Еще полтинник сверху дали,
Как сапогом поддых.
И тут-то многие сломались,
И тройки спитые распались,
Уже все чаще собирались
С одной на четверых.

Лишь мы, седые ветераны,
Остались верными стакану -
Стоять, так уж стоять!
Для нас тут не было вопроса,
Чтоб оставалась прежней доза,
По полтора целковых с носа
Мы стали собирать.

Враг не желал остановиться,
Он выдал водку за пять-тридцать.
Смеялся, видно, гад!
Такие, брат, метаморфозы:
Кому-то - смех, кому-то - слезы.
Чтоб не снижать привычной дозы,
Достал я "аппарат".

Но, вот, "пять-тридцать", Боже! Боже!
Вдруг дефицитом стала тоже,
А цены все растут!
Ну, прямо некуда деваться
Кругом "шесть", "восемь" да "пятнадцать".
Куда христьянину податься?
Хоть в петлю лезь, хоть в пруд.

Мы ведь не просим слишком много.
Но эй, вы, там... побойтесь Бога!
Доколе ж нам терпеть?
Чего добились вы всем этим?
Страдают семьи, плачут дети,
А мы как пили, так, заметьте,
Намерены и впредь.

Мы угрожали и просили,
Чтоб цены малость приспустили -
Терпеть не стало сил.
Да там сидят, поди, глухие.
Что им страдания людские!
И так стонала вся Россия
От Бреста до Курил.

Но, видно, внял Господь моленьям -
Народу вышло послабленье,
Спустилася цена.
Немного сбавили паскуды.
Четыре-семьдесят (с посудой).
Мы пили много, как верблюды,
С утра и до темна.

А время шло, мы постепенно
Привыкли к ценам современным,
Военный пыл угас.
Уже казалось ерундою,
Что платим мы дороже вдвое.
Довольны были все судьбою...
Как вдруг пришел УКАЗ!

Вам не видать таких сражений!
Велось фронтально наступленье,
С размахом, черт возьми!
Отделы винные закрыли,
Продажу водки сократили
И "звездный" час установили
От двух и до семи.

Удар был выверен до грамма.
Всем как серпом по этим, самым...
Пришелся сей указ.
Напарник мой рожден был хватом.
Он десять дней ругался матом,
Потом подался к ренегатам
И перешел на квас.

Но поля боя мы не сдали,
А только крепче зубы сжали,
Надеясь на первач.
И вновь удар - помилуй, Боже!
Подорожали резко дрожжи,
И с этим делом стало строже.
Ну, жизнь пошла - хоть плачь!

Сперва я тоже испугался
И даже сдуру собирался
Загнать свой "аппарат".
Но подождать решил немного,
А вдруг, да выведет дорога
Опять к исходному порогу,
Вдруг повернет назад.

И вновь лихие перемены:
Опять на водку вздули цены -
Хотят нас извести.
Но нас в России миллионы
В подобных битвах закалены
И мы стоим определенно
На правильном пути.

Пусть будет худо нам порою,
Пусть снова вдвое, даже втрое
Поднимется цена,
Но мы друг другу клятву дали:
Стоять, как прадеды стояли,
Когда Россию защищали
В полях Бородина!