Еще висит тугое солнце,
И воет вальс-бостон, собака,
Еще соседка ест селедку,
И дед Касьян уже на кухне.

Привычным жестом скинув крошки,
Он сел на стул, видавший виды,
И положил пакет со шмалью
а табурет без правых ножек.

Забив косяк из "Беломора",
Он поглядел на дырку в тапке,
И крупный пот, размером с грушу,
Повис на лбу соседской кошки.

Украв огня у Прометея,
Он затянулся, веки смежив,
И от предчувствий нехороших
Заблеяла кобыла в стойле.

Дав паровоз коту соседа,
Касьян достал обрез воздушный,
И пролетавший мимо страус
Упал, подбитый меткой пулей.

Потом, добив косяк умело,
Открыл окно, прикола ради,
И свежий воздух без кумара,
аполнил легкие Касьяна.

Влетев от кайфа, как на крыльях,
Касьян увидел драп на стуле,
И понял кот, травой убитый,
Что дед решил забить вторую.

И не успела муха слопать
Тарантула на паутине
Как дед, добив косяк последний
Штахетину ей кинул в ухо.

А во дворе висело лето.
Засохла на полях картошка
И апельсины, душу раня,
Бросали тень на снег хрустящий.

Поковыряв в зубах батоном,
Дед с толкача завел пластинку,
И впарившись под звуки Баха,
Завис, как мух висит над супом.

Ну, а потом, пробившись кушать,
Он сгрыз у табуретки ножку
И побежал узнать к соседке,
Осталась ли еще селедка.

И люди возвращались с поля
С мечтой быстрее обкуриться,
И их серпы и томагавки
В лучах сверкали звонкой сталью...

Как на иглу, присело солнце
За конопляным огородом,
И небо цвета баклажана
Сжимало сумерки густые.