«И тогда никто не против, хоть всю жизнь служить в военном флоте», - пелось в столь любимой политсоставовом ВМФ песне. В принципе Филя тоже был совсем не против, но при условии, что ему будет позволено и дальше жрать в три горла, спать по 24 часа и справлять нужду в непредусмотренных для того устройством корабля местах. В том числе, что уже было явным нарушением субординации, в каюте капитана. Однако на все это привычно закрывали глаза, поскольку лучшего мышелова и даже крысолова не было на всей эскадре. В результате к Филе на тральщике «Тайфун» относились, как к талантливому, но порядком доставшему всех капризами популярному поп-певцу.
Филя же, между тем, чувствуя свою незаменимость, наглел. Прямо с раскаленной сковороды он утащил котлету, разогреваемую коком для старшего помощника. Он переловил всех золотых рыбок в аквариуме второго штурмана. А строгое, но вполне корректное замечание боцмана по поводу соблюдения дисциплины на борту военного корабля, Филя даже не дослушал, повернувшись к Ивану Семеновичу хвостом. Случившиеся свидетелями этой сцены матросы были шокированы до такой степени, что прекратили порученные им работы по уборке палубы.
Однако, надо признать, что на серьезный воинский проступок эти прегрешения не тянули. Да и доброжелателей на судне у кота тоже хватало. Так Филя и умудрялся годами балансировать на грани дисциплинарного взыскания, а то и списания с корабля.
Но, как говорят бывалые моряки, «сколь веревочке не виться, а есть у веревочки конец». Получив увольнение на берег в один из пронизанных весенними запахами мартовских дней, Филя загулял. К отходу корабля он не явился на борт. «Снять с довольствия», - такова была резолюция капитана на рапорт боцмана.
Все попытки кота проникнуть на родной тральщик после возвращения его в порт в самой решительной форме пресекались вахтенными. Филя орал, вопил, пробовал даже перебраться на корабль по швартовым канатам, но самым позорным образом сорвался и упал в воду, откуда с трудом был извлечен сердобольным старшим механиком.
Корабельных крыс такой поворот дел, естественно, обрадовал. Они открыто разгуливали по всему судну и даже позволяли себе корчить рожи вице-адмиралу, прибывшему на тральщик с инспекцией. Получивший из-за этого замечание командир корабля вызвал боцмана и приказал ему найти нового кота.
- Но вы понимаете, Иван Семенович, что кот должен соответствовать тем высоким требованиям, которые мы предъявляем ко всем, проходящим службу на боевом корабле военно-морского флота Советского Союза, - напутствовал капитан.
Единственное, что оставалось боцману, это сказать традиционное «Есть!» и отправиться на поиски. Приказы командира, как известно, не обсуждаются. Их надо просто выполнять, и по возможности как можно лучше. Поэтому на разграфленном листе Иван Семенович выписал в столбик требуемые от кандидата качества и навыки. Там значились: «стать», «вес», «национальность», «чистоплотность», «квалификация» (имелось в виду умение ловить грызунов), «характеристика с прежнего места работы», «дисциплинированность», «отношение к руководству» и «порочащие связи». Последний раздел Иван Семенович внес явно под влиянием любимого фильма «Семнадцать мгновений весны». Вооруженный кошачьей анкетой боцман отправился в обход по знакомым владельцам усатых-полосатых.
Поиски заняли несколько дней. За это время боцман навидался всякого. В его списках значились сиамцы, тайцы, персы, ангорцы, британцы, шартрезы, бирманцы и еще целая куча представителей самых экзотических пород. Но как истинный патриот Иван Семенович остановил свой выбор все-таки на огромном сибирском котище по имени Прохор. Тот был рабоче-крестьянского происхождения (родился в деревне, но на машинно-тракторной станции), отличался дисциплинированностью и характеризовался всеми соседями как удачливый крысолов. Хозяйка его, Анна Марковна, хотела летом съездить к родственникам, и была не против того, чтобы Прохор прошел срочную службу на славном тральщике «Тайфун». Тем более что Иван Семенович обещал заботиться о нем, как о родном сыне.
Провожали Прохора на флот, как издавна провожают у нас в России новобранцев. То есть толпой и с гармонью. Сидящий в корзине кот, зацелованный и заглаженный Анной Марковной, реагировал на ее причитания и слезы с мужественным достоинством. Создавалось впечатление, что он понимал, какие надежды возлагает на него и весь экипаж «Тайфуна», и лично боцман Иван Семенович.
- Когда тебя, Прошенька, назад ждать? – заголосила хозяйка.
- Через неделю из похода вернемся, - ответил за Прохора боцман.
Минута была очень торжественной. Здорово не хватало оркестра, который сыграл бы «Прощайте скалистые горы» или что-то вроде того. Хорошо бы смотрелись и представители общественности с каким-нибудь напутственным транспарантом. Но поскольку всего этого не было, боцман свел церемонию к тому, что пожал руку хозяйке и затем поднялся с котом на борт.
Когда спустя неделю «Тайфун» подошел к причалу, Анна Марковна была уже там. Она помахала боцману, который с палубной командой готовил сходни, но тот в ответ посмотрел на неё хмуро и даже осуждающе.
- Забирайте своего кота, - боцман сунул ей взъерошенного, потерявшего всякий товарный вид Прохора. – Не судьба ему на флоте служить. Укачивается он, как последняя сухопутная штафирка.
Правильно оценив ситуацию, Филя, который тоже пришел встретить родной тральщик, мигом взлетел по трапу. Матросы встретили его троекратным «Ура». Конечно, Филя был идеологически не выдержанным, но зато морским котом. А это на флоте главное.