Никакой паники, дамы. Никакой паники - просто начинаем прикидывать, а что еще мы умеем делать? Кроме нашего основного рода занятий.

Дамы, знаете, как следовало бы назвать текущий период? «Время останавливать коня».

Помните, у Некрасова? Ну вот. Будем останавливать.

Буйный конь под названием «кризис» так или иначе, шибанет копытом по любой избе - по любой семье. Вопрос «Должен ли мужчина содержать семью, или гендерные обязанности себя изжили за ненадобностью» сам скоро изживется за ненадобностью. Потому что содержать семью будет тот, у кого в данный момент есть работа.

Какая есть. Куда взяли. Где платят.

Сократили подружку. Подружка в депрессии принимает соболезнования. Звонок прерывает наше милое общение: «Какая работа? Куда?! В магазин?! Я?!»

Одурел совсем, говорит она. Я для чего училась - чтобы продавщицей стоять по суткам? Хватит с меня девяностых, черт возьми!

Через неделю она устроится в магазин. В другой - в тот немедленно нашли другую женщину. Может быть, она тоже училась, и тоже не для этого. Время такое началось - скачет бешеный конь, хрипит, в пене весь, не остановишь. А остановить надо.

Потому, что дети же. Дом же.

Что мы умеем, девочки?

Девочкам уже тридцать с копейками лет. Девочки, конечно, уже были уверенны, что свою барщину на ниве продавцов-консультантов, ларечных торговок, санитарок и официанток они уже отпахали. Они уже давно не девочки, а матери семейств и даже, конечно, в чем-то карьеристки. А тем временем бешенный конь бьет копытом - и посыпалось, посыпалось... Два высших образования, курсы те и эти, я начинала с нуля, а теперь я заведую отделом продаж, Господи, зачем ты это делаешь со мной, куда же мне теперь идти с этим послужным списком?

Впереди волна депрессий - мутная такая волна...

Все получится, не переживайте. Это очень хорошо, что у вас есть опыт и образование. Это прекрасно, что у вас красивое резюме. Все это вам обязательно понадобится. А пока давайте вспоминать - так что мы умеем делать еще?

Независимо от того, кто ты - незамужняя одинокая волчица, мать-разведенка, или у тебя все в порядке - будь готова и не пугайся. Когда-нибудь снова ты будешь работать на любимой работе, все наладится, пригодится и образование, и три языка без словаря, и резюме, которое можно петь, как гимн большой и красивой страны...

А пока - «будем посмотреть». Потому, что кроме нас самих нам никто не поможет, это банально, но только это и работает. Потому, что мы - «проценты». И наши мужья - «проценты». И наши дети - это тоже всего лишь «проценты». Те самые «...процента населения», которые будут уволены, лишены средств к существованию, приняты в расчет, как сброшенный балласт.

Но мы не балласт.

Вариант «вот сяду дома, а муж будет работать!» - тот вариант, который всегда существовал в пику современному и правильному «женщина должна самореализовываться!» - кажется, исключен.

Может быть, кому-то повезет. А кому-то, может быть, и нет.

С работой «чтобы самореализоваться» сейчас ведь тоже будет не очень. Пока ты ее найдешь, тебе придется вспомнить, что самый востребованный труд в смутные времена - это труд неквалифицированных специалистов - и женщин. Работницам можно меньше платить.

Кто из современных женщин готов принять, как данность, что придется вспомнить старый опыт, и некоторое время... ну, что-нибудь мыть. Или носить какие-нибудь тарелки. Или торговать всякой ерундой по суткам. Помирая от страха, когда в дверь твоего ларька колотит пьяный гражданин, а в милиции тебе сказали: «подождите, выехали уже» - и это значит, что, может быть, они не успеют.

Готовы? Подумайте об этом.

«Я думала. Но это несправедливо. В конце девяностых я сидела в ларьке. Мне что, опять сидеть в ларьке?!» Может быть. Но это не значит, что нужно ложиться и помирать. Кто-то должен останавливать коня, пока он не растоптал твой дом, твой очаг.

Не будет у наших женщин права на очаг. Точнее... оно есть, но сидеть у этого очага, помешивая суп - ближайшие пару лет вряд ли.

На одном дамском портале как-то опубликовали мою статью о преодолении послеродовой депрессии. Ничего нового: «записалась на шейпинг, постриглась в парикмахерской, обновила гардероб». И какая-то «вечная сирота», из тех, у которых все всегда зависит от правительства и погоды, написала мне, что «автор обнаглела, не у всех есть возможность таскаться по салонам и покупать шмотки! Пожила бы ты в нищете - посмотрела б я на твою послеродовую депрессию!»

А чего на нее смотреть?

Молодые мамы девяностых, ну? Чего на нас смотреть-то?

И ведь не боялись.

Вещи для малыша подгоняют родственники и знакомые. Пюрешки делаются из овощей, купленных у бабулек на рынке. На молоко деньги отложены отдельно. А памперсы - вообще зло. Поэтому - только на прогулку.

Жили себе, и жили. И будем жить.

Страшно-то не это.

Страшно не то, что сегодня ты едешь на работу на своей любимой машинке, и без тебя в офисе никак, а завтра, может быть, сократят, и на бензин не хватит, и полезешь ты в метро.

Страшно другое.

Идет солдат по городу. Пока что он просто идет в свою часть. Румяный с мороза, мальчик совсем. Чей-то сын. Так вот, было бы просто отлично, если бы не получилось так, что этот солдат - чей-то сын! - идет по твоему городу, потому, что комендантский час.

И он, скажем прямо, патрулирует город.

Потому, что когда люди - просто «проценты», когда люди - «потерпят, им не впервой», когда хозяйки модных магазинов идут торговать шмотками на рынок, а их мужья уезжают на дачу и там стреляются к чертовой матери, потому, что нечем платить кредиты... Может быть и такое. Что вот этот мальчик, который идет по улице вместе с другими такими же мальчиками - это твой сын. А другой твой сын - с другими мальчиками. Которые не хотят быть «процентами», и не могут простить твоих, маминых, рук без маникюра, распухших от мороза и пропахших табаком, потому, что когда торгуешь на улице, с сигаретой как-то теплее... Так что эти мальчики пошли, так сказать, в разрез с нынешнее генеральной линией правящей партии. Пошли стрелять. И в них стреляют другие мальчики. Идет солдат по городу...

Вот этого коня нам не остановить...

Это уже даже не к нашим мужчинам вопрос. А к кому этот вопрос? - да я не знаю.. кризис, вроде как, мировой. Определенный процент уходит в балласт. Посмотрим. Подождем. Первый раз, что ли.
(с)