Работу свою я люблю.
Среди поздравительных открыток, подаренных мне студентами, любимая у меня - полученная на день рождения в первый год работы: «Дорогой брибодаватель! Пиздавляем Вас, мадам Вашу мать!»

***
Занятие по фонетике.
На доске - известное с детства: «Шла Саша по шоссе и сосала сушку».
Студенты – шесть китайцев и один турок, пробуют повторить.
У турка со свистящими и шипящими никаких проблем, быстро освобождается и роется в словаре.
Китайцы худо-бедно тоже справляются с любительницей сушек. Но особенность их менталитета – всему нужен буквальный перевод.
- Что это – «сосала»? – спрашивает одна китаянка меня.
Турок водит пальцем по страничке словаря и зачитывает вслух:
- Сосать, отсосать, подсосать, высосать!
Изумлённо поднимает брови и уважительно цокает языком.
Это тебе не турецкое «шургум-бургум бердык-кирдык». Это – русский язык.

***
Зимняя сессия.
Огромный, выше двух метров, чернокожий студент сдаёт экзамен по языку специальности – география.
Стоит перед комиссией у доски с картой мира. Волнуется.
- Болша часта баверхнасти зимыли пакырыта вада. Вадами. Брастите, вадой.
Комиссия понимающе кивает.
- Набрымер, ыздеси накодытса Сивэра-лидавытный акиан.
Африканский гигант водит указкой по верхнему краю карты.
- А скажите… - раздаётся дребезжащий голосок председателя комиссии, пожилой доцентши. Негр испуганно таращит глаза и замирает.
Старушка-доцент роется в ведомостях.
- Скажите, пожалуйста… - бормочет она, отыскивая имя студента.
Находит.
Студента зовут Муддака Бартоломэо Мариа Черепанго.
- Скажите, - решает обойтись без имени председатель комиссии. – А почему этот океан называется именно так – Северный Ледовитый океан?
Негр с минуту думает, разглядывая карту, потом переводит свой взгляд на окно.
За окном метель. Мрачные январские сумерки. Ночью обещали минус восемнадцать.
Большие, слегка желтоватые глаза печально смотрят на комиссию.
- Бадаму то иму холана. Очин холана.

***
Нового студента зовут Ван Хуй.
Китаец. Третий день в России. На родине учил русский в школе.
Начинаю писать его имя в журнале и останавливаюсь.
- Давайте-ка, мы вам фамилию поменяем. Вернее, имя, - говорю ему. – Чтобы звучало лучше.
Смотрит на меня недоуменно.
- Ну, Хуэй, например. Или Хой. Очень известное, кстати, в России – Хой. Мне нравится.
Парень не соглашается. Мол, нормальное имя и всё тут.
- Нет, я – Хуй. Ван Хуй.
Ну, ладно. Хуй так Хуй.
Записываю его в журнал. Про себя улыбаюсь: «Дожил, батенька. Матершиной служебные документы мараешь».
Через пару недель Ван Хуй подходит после занятия.
- Преподаватель, извините. Почему милиция смеяться, когда смотреть паспорт?
«Видишь ли, Юра...» - говорил в таких случаях адъютант его превосходительства. Объясняю прямо и честно.
Ван таращит глаза. В тот же день сходили в учебную часть, переправили имя в студенческом билете и в журнале.
А по паспорту он так Хуем и остался.

***
- Как ваша жизнь в общежитии? Что хорошего, что плохого?
Общага у студентов та ещё... ДАС. Дом аспиранта и студента на улице Шверника. Притон и тараканник. Совсем рядом, кстати, с больницей им. Кащенко....
Студенты – китайцы, люди неприхотливые. Особо не жалуются, некоторые даже довольны.
Берёт слово самая старшая в группе – китаянка лет двадцати пяти, собирается поступать в аспирантуру.
- В общежитии у нас настоящее блядство! – с ходу заявляет она.
Чуть не роняю мел. Уж от кого-кого, но от неё не ожидал такого.
«Послышалось», - думаю.
Китаянка внимательно разглядывает меня сквозь стекла узеньких очочков и продолжает:
- Блядство – очень важно. Как вы думаете?
Морда лица у неё при этом какая-то суровая. Как на партсобрании.
Всё ясно.
Общага она и есть общага. Соседки, русские дуры, научили, а мне расхлёбывать.
Решаю увести её от скользкой темы и задаю отвлекающие вопросы.
Нет, упёрлась и талдычит своё: «блядство», «блядство», «блядство»...
Китайцев вообще трудно сдвинуть в нужном тебе направлении. А уж если их на чём-то зациклит – проще смириться.
- Ли Сяо! – говорю ей. – Откуда вы знаете это слово?
Ответ меня обескураживает.
- Из здесь, - и поднимает толстенький карманный словарь. – Вот, «блядство».
«Обалдели составители совсем!»
– Можно посмотреть? – беру у неё словарь.
Смотрю.
Отсмеявшись, объявляю следующее занятие – уроком по фонетике.
«Братство» в общежитии у них большое, оказалось. Братство.

***
Китайские проблемы со звуком «Р»... Нет у них в языке такого звука, а в русском, как назло – полно. Вот и получается у них - «тлаботать», «пливет» «блатья»...
Фонетические упражнения студенты, конечно, выполнять не любят – скучно и нудно. А – надо. Никто ж не обещал, что будет легко.
Впрочем, кое в чём помочь можно.
Первого апреля захожу в класс и потрясаю номером «МК». На одной из фотографий показываю им толстого усатого мента с дубинкой.
- Слышали о последнем указе президента? – спрашиваю группу.
Не слышали, конечно.
- Теперь, согласно документу, любой человек, не знающий гимн России, будет задержан и даже избит милицией за это. Милиции дали право проверять знание текста гимна. На улицах будут останавливать и спрашивать.
Группа притихла.
- Ну, вам-то бояться нечего, - деланно зеваю. – Вы-то гимн, конечно, знаете. Какие вопросы по домашнему заданию?
Китайцы шушукаются между собой и наперебой начинают кричать:
- Нет, мы не знаем!
- Какой текст?!
- Как петь?
- А вы знаете?
- Скажите нам!
Удрученно качаю головой, сокрушаюсь – как, мол, вы не знаете священного текста? Живёте в стране и не знаете её гимна?!
По их лицам вижу, что напуганы крайне. Уже пожили полгода в Москве, насмотрелись всякого.
Подхожу к доске. Беру мел.
- Записывайте.
Начинаю писать первую приходящую в голову белиберду:
«Россия – крупнейшая, братья, держава!
Да здравствует дружная наша братва!
Прекрасна и прямо, и криво, и справа,
Как дрожжи на траве двора дрова!»

И в таком духе куплетов пять, экспромтом.
- Переводить времени у нас нет. Будем учить наизусть, чтобы в тюрьму не попасть.
Надо было видеть их лица, как они языки ломали. Потели, привставали с мест. Но пели старательно, читали с выражением. Перебивая друг друга. С надеждой на меня поглядывая. Сорок минут – и восемь человек будто с детства самого рычать умели.
Великая вещь – мотивация.
Вспомнилась корова из «Особенностей национальной охоты» - «жить захочешь, не так раскорячишься».
В конце урока поздравил всех с Днём Дурака.
Как-то они не очень порадовались…

***
Очень трудно работать с похмела.
Знаю, всем нелегко, но преподу – особенно.
- Почему «столовая» - имя существительное? – спрашивают студенты. – Почему не прилагательное.
Объясняю.
- А ещё есть такие слова? - Конечно. Например...
«Пивная» - выдает мозг. Нет, не годится.
- Так... есть много слов схожей модели... вот... так...
«Рюмочная».
Тьфу, блин...
«Бутербродная»... «Распивочная»... «Закусочная»...
- Э-э... Конечно, много слов... Вот, например... э-э... Да... На следующем уроке мы поговорим о них подробнее.

***
«Клинит» иногда в самом неожиданном месте. Однажды писал на доске слово «парикмахерская».
Медленно выводил мелом буквы.
Добрался до «хер» и замер, подумав: «Не может быть!»
Аж вспотел.

***
Сижу в методкабинете, листаю газетки.
Вбегает преподавательница, из пожилых.
- Боже! – кричит. – Он меня убьёт!
Из коридора доносятся чьи-то вопли.
Прислушиваюсь.
«Я ни девичка!!!» «Я ни девичка! Ни девичка! Я! НИ!! ДЕ-ВИ-ЧКА!!!» - надрывается кто-то мужским голосом.
Выясняется, что студент-сириец не сделал домашнее задание. Объяснил, что просто забыл. На что бабулька-коллега, не задумываясь о последствиях, хмыкнула: «Ну, память-то девичья, да, Саид?»
Мужик-мусульманин этого не перенёс. Выпучил глаза, изошёл пятнами и принялся орать. - Я ни девичка! Я мужчина! Ни девичка! Ни девичка!
Никакие попытки объяснить, что просто идиома такая, успеха не имели. Так и орал, пока самому не надоело. Стоял в полуприседе, сжав кулаки, и орал.
Горячий и гордый народ.

***
Студент-турок, Эмрах. Мне – 26, ему – 20.
Подружились. Пиво не раз пили вместе, после занятий. Эмрах всё просил научить его материться.
- Ты знаешь, не надо, - объясняю ему. – Правильно всё равно не сможешь, с твоим уровнем сейчас. А пошлёшь кого-нибудь по незнанию – проблем не оберёшься. Потом сама жизнь научит.
Летом у Эмраха начались проблемы с общежитем. Он закончил наш факультет и поступил в МГУ. Надо менять общежитие. Из одного его выписали, в другое – всё никак не могли вписать.
Эмрах приезжает на факультет с сумкой в руках.
- Сылушай, можна мне пажить у тибя два дня?
- Конечно, - говорю. – Что за вопрос...
Эмрах вздыхает:
- Биляд, я йобаный бомж. Пиздэц какой-та, думал в парке ночевать придётся.
Научила жизнь.

***
Давно собираюсь составить «Памятку преподавателя». Сделать список слов и выражений, вызывающих нездоровую реакцию студентов-иностранцев.

«Спички» - югославы всегда ржут радостно. «Пича» - женский половой орган, «пиз@а», говоря проще.
«Пичка» - уменьшительно-ласкательное, «пиз@ёнка». Предлог «с» соответствует нашему «из».

- «Юрий Гагарин был очень смелым», - читает американка фразу из учебника и озадаченно поднимает голову: - Smelly? Why?

Испанец старательно читает текст о мальчике Викторе и его мечте.
- «С детства Виктор мечтал стать моряком»... Замирает на мгновение. Надувает щеки, краснеет. Не выдержав, гогочет во всё горло. «Марикон» по-испански – «пи@арас».

Группа кувейтцев. Весёлые арабы. Будущие врачи. Специальность – стоматология.
Один из них, толстый Али, показывает на свои зубы и спрашивает:
- Как это по-русски?
- Зуб. Зубы.
Арабы трясутся от смеха, на все лады повторяя: «Зуб, зуб, зуб, зуб...»
«Зуб» по-арабски – «х@й».
- Ребята! – говорю им. – Или привыкайте, или не сможете врачами стать – клиенты обижаться будут. Представьте, приходит к вам человек и говорит: «Доктор, у меня болит зуб». А вы смеётесь... Нехорошо.
- У меня... болит... зуб! Ах-хаха-ха!

***
Группа корейцев готовится писать изложение по тексту «П.И. Чайковский». Внимательно читают текст, выписывают незнакомые слова.
- Всё понятно в тексте? – спрашиваю.
Кивают – всё понятно. Начинают писать.
Минут через десять вижу – шепчутся о чём-то.
- Что такое?
- Одно слово не понимаем. В словаре нет.
- Какое слово?
- «Чайковский».

***
Аспирант из Ирана передал через одногрупников записку: «Уважаемый преподаватель! Прошу извините, что сейчас нет на урок. Моя баба приехал из Иран, поэтому мне надо». Иранцы приезжают учиться обычно семьями, поэтому вхожу в положение и не возражаю. Надо так надо. Если бы ко мне баба приехала, я бы тоже на урок не пришёл.
На следующий день спрашиваю:
- Мехди, как ваша жена, нормально долетела?
Оказывается, не жена. Папа приехал.

***
- Я обезьяна сделаю, - говорит мне другой иранец. – Верите? Ведь если я сказал – обезьяна, значит – я обезьяна.
На всякий случай не спорю с чернявым бородатым мужиком. Ему виднее.
Лишь потом доходит, что он обещает о б я з а т е л ь н о сделать домашнее задание.

***
"Сибаритки".
Загадочное слово, которое очень любил один пожилой японец. На старости лет вдруг проникся интересом к России, бросил жену и детей, приехал в Москву.
Носил зимой и летом сандалии на босу ногу и жиденькую косичку седых волос на голове.
"У меня сибаритки" - сообщал он каждое утро вахтёру, всем встреченным по пути преподавателям и своей группе.
Вахтеры его не любили. Мало того, что японец пугал непонятными "сибаритками", так он ещё трижды мелко кланялся им при входе.
Старички-охранники нервничали, не зная, куда деться и как отвечать.
Наконец кто-то догадался. "Как ваши дела?" - задали японцу контрольный вопрос. "Сибаритки!" - последовал ответ.
"Всё в порядке" просто у человека было. Всё в порядке.

***
Письменные перлы, которыми снабжают студенты – особая вещь.
Здесь и глубина мысли:
«Чем больше я изучать, тем я меньше много».
«Уничтожать природу – задача важная. Поэтому я хочу стать ветеринарном. Моя сестра – тоже собака-врач. Это важно для жить».
И особое видение нашей истории:
«Ломоносов – великая учёный. Толко он мог придумать такая трудная грамматика». «Командовал русской аримией генерал Михаил Кукурузов».
И просто своеобразный «олбанцкий»:
«Все в моей семье говорят по франкодзу суки».
«Я всегда педерил девушкам цветы иконведы».
«Вчера с друзьями я выл в театре».
«Я наблудил это в микроскопе».

И, наконец, моё любимое, из сочинения после просмотра фильма «Брат».
«Данила приехал в Петербург к брату-мафии. Там он встретил трамвай Свету и полибил, но брат мешал им любить друг друга»
(с)