У меня когда офис в Пушкино на Дзержинце был, я каждый день на работу и с работы ходил мимо супермаркета. Ну, такой, типа торговый центр, на первом этаже гастроном, на втором павильончики там всякие.
А под лестницей на второй этаж притулился маленький киоск, корма для животных. Ничем совершенно не примечательный, кроме одного. Там возле окошка стояла обувная коробка, на которой от руки было написано - "На обед Василию". Или "Васе на еду", по разному. Коробки потому что ветшали и менялись, менялась и надпись. Не суть.
При этом сам Вася сидел тут же, на полу под коробкой. Вася - это был такой большой черный угрюмый кот. Целый день он тупо сидел на своём месте. Но не просто сидел, нет. У Васи была забинтована передняя правая лапа, с когтей по локоть, и когда кто-то шел мимо на второй этаж, он эту лапу вытягивал перед собой, и начинал жалобно глядеть в глаза прохожему. Вид его при этом менялся разительно! Как у опытного рецедивиста на суде. Из мрачного мерзавца он моментально превращался в такую жалкую пусичку.
Надо ли говорить, что при таких раскладах Васина выручка за день значительно превышала оборот самого киоска? Я однажды ради любопытства заглянул в коробку. Знаете, мелочи там не было. Васе подавали щедро.
Сперва, наблюдая за Васей, я решил, что это кот продавца киоска. Оказалось нет. Киоск закрывался, продавец шла своей дорогой, а Вася своей. Видимо это был просто дворовый блудный кот. Всё свободное от работы время, пока торговый центр был закрыт, он блондился по окрестностям. К вечеру повязка на ноге приобретала бурый оттенок. Однако ровно в половине девятого утра он садился у дверей магазина и ждал открытия. И повязка на его лапе сияла белизной.
Лапа конечно у него была абсолютно здоровая, и в свободное от сердобольных взглядов время он пользовался ею как все прочие кошки. За исключением одной особенности. Где бы Вася ни находился, что бы ни делал, ковырялся ли в помойке, драл ли какую зазевавшуюся муську, стоило ему заметить на себе человеческий взгляд, как он тут же бросал всё, садился, вытягивал перед собой забинтованную лапу, и вид его становился жалким и няшечным.
Но! Если вы один раз прошли мимо и ничего не положили в коробку, вы становились для него пустым местом. При виде вас он уже не тянул лапу и не делал жалкий вид. Он вас просто не замечал. Он помнил всех. Я не встречал в жизни другого живого существа, умевшего так наглядно продемонстрировать, что вас не существует. Неприятное, знаете ли, ощущение. Казалось, что если на него сейчас наступить, то он не мяукнет и не прогнётся. Максимум - фыркнет уничижительно.
Я наблюдал эту бестию практически каждый день в течение двух лет. А потом помещения на втором этаже выкупил банк, и торговлю оттуда убрали. Киоск с едой для животных переехал на два квартала к центру. А Вася пропал. Не сразу пропал, нет. Ещё какое-то время он каждый день, с половины девятого, стабильно занимал своё место у двери. И ждал открытия. Но дверь не открывалась. Васю конечно подкармливали продавцы из гастронома. Но идти туда он категорически не желал.
Не желал он и перебираться на новое место. Продавщица из киоска жаловалась.
- Я его три раза забирала! И коробку ставила! Не сидит, зараза! Хоть привязывай!
Конечно ей было печально. Такой кусок дневной выручки ушел мимо кассы.
Ну вот. А потом Вася совсем пропал, и я про него забыл.
Пока где-то спустя наверное уже год не заехал на заправку на Старой Ярославке.
На пустой заправке прямо под окошком кассы сидел большой черный кот с забинтованной лапой. Правой передней, конечно.
- Вааааася! - радостно сказал я. - Так вот ты где! На работу устроился?
Возле окошка кассы стояла пластиковая коробка с солидной надписью - "ДЛЯ КОТА"
Вася продемонстрировал полное отсутствие меня в окружающем его пространстве.
- Ааааа! Помнишь меня, сукин кот! - засмеялся я Васиному злопамятству, но нисколько не расстроился.
Получив в кассе сдачу, отделил пятидесятирублёвую купюру, сунул Васе под нос, и со словами
- Вот! Смотри!
демонстративно положил её в коробку.
Вася и ухом не повёл.
- Ну и ладно! - сказал я и пошел своей дорогой.
- Мрряяяуу! - внезапно раздалось сзади.
Я удивленно обернулся.
Вася сидел, протягивая ко мне свою забинтованную лапу, и вид у него был жалкий и няшечный.