Советские урановые рудники.
Старый еврей, весь в язвах, раня ноги в ошмётках ботинок об острые камни, на последнем издыхании толкает тяжеленную тачку с радоактивной рудой. Вдруг слышит своё имя: "Менахем Пинхусович! Менахем Пинхусович!"
Старик начинает оглядываться, беспомощно моргая почти слепыми бельмами, — и попадает в объятия такого же доходяги помоложе. Тот беззубо улыбается: "Менахем Пинхусович, это же я, Шлёма! Ну, Шлёма же — помните Освенцим?"
Старик роняет тачку и пускает слезу: "Ну конечно... Освенцим! Ах, Шлёма, какие были времена..."