Удивительно какая-то тихая смена перед праздником получилась. То есть, конечно, днем суетились все, но дежурка была как под колпаком спокойствия. Обходили её кругом события. И только совсем вечером пэпээсники привезли трёх ряженых, которые не поделили территорию.
Капитан Виталий Сёмушкин задумчиво рассматривал трёх дедов морозов и думал, что это ну прям чистый триколор: один в синей шубе и шапке, другой в белом, а третий, тот, которого отпинали первые двое, в красном. И шуба, и шапка, и морда, и борода. Ну, то есть, шуба и шапка изначально красными были, а вот морду и бороду ему конкуренты уже подкрасили кровью из носа. Да и бланш под правым глазом знатный наливался.
- Левша бил, - автоматически отметил про себя Сёмушкин, - Что ж мне с ними делать? Закрыть? Праздник ведь. Не оформлять и отпустить? А они опять чего-нибудь начудят, бизнесмены тюзовские. А ведь их там ребятишки ждут, поди. Те, немногие, которые еще верят в Дедов Морозов.
Сам Сёмушкин перестал верить в девяносто втором. Маму тогда осенью сократили из Министерства Связи. Она повозмущалась, поплакала, да и подалась в большой бизнес. Торговать чем-то на рынке. Папкиной зарплаты инженера уже стало совсем не хватать.
И видно продуло её там. Осень была паскудная, зябкая и ветренная. И схватила Виталькина мамка воспаление лёгких и слегла в больницу. Лекарств нету, ухода нету. Ещё ведь и взяли не сразу. Всё уговаривали, что у нее бронхит простой. Папку не пустили в инфекционное сиделкой. Как уж они её там лечили, только их совесть знает.
А аккурат под Новый Год кризис. Виталька ведь сперва конструктор хотел очень. Прям мечтал с лета, когда увидел такой у соседского мальчишки. А папка сказал, что на Новый Год, если попросить, Дед Мороз обязательно такой подарит. (Чёрт его знает, может из-за этого конструктора в том числе мамка на рынок и подалась?)
Потом, в конце декабря уже, не зная, как ей помочь по-другому, Виталька написал Деду Морозу письмо: "Дорогой дедушка Мороз! Мне не надо никакого конструктора. Мне не нужно совсем никаких подарков. И в другие разы не надо. Я ничего ничего не попрошу никогда! Я буду учиться лучше всех в классе. Я буду всегда мыть посуду. И делать домашку каждый день. Ты только вылечи маму! Пожалуйста!" И положил письмо под чахлую ёлочку, которую они с папой, не зная чем себя занять, нарядили ещё двадцать пятого.
Мама умерла аккурат на праздник. Позвонили вечером, вот как сейчас примерно, в десять с копейками и спокойно сказали, что умерла. Всё, мол, готовьтесь к похоронам. Забрать можно тогда-то и там-то.
И Виталька больше в Деда Мороза не верил. Со дня похорон, когда он увидел мёртвую маму и понял, что это тело в обитом красной простыней грубом ящике точно не его мама, а просто какая-то совсем чужая восковая кукла. А мама куда-то уехала и больше не приедет никогда. Приехать можно только к ней...
- Ну, что, лишенцы? - капитан многозначительно пошуршал бланком протокола. - Оформляться будем? Сейчас вам вкатят на радостях 15 суток и будете снег убирать до середины января.
- Весь? - попытался пошутить белый дед Мороз.
- Весь, дружок. Весь...
Сёмушкин повернулся к красному деду.
- Будете на них заявление писать?
- Окстись, милай... Повздорили мы, с кем не быват. Ужо пройдёт всё скоро. Чего ж людёв-то в околотке держать. Их вон жеж ещё мальцы ждуть. - кивнув на ещё не пустые мешки с подарками своих оппонентов, как-то странно, то ли по-старорусски, то ли по-деревенски как-то, ответил красный дед Мороз.
Капитан с удивлением заметил, что только недавно наливавшийся сизым бланш под глазом почему-то стал едва заметен. Да и кровь на бороде... Как обесцветилась что ли... Сёмушкин повнимательней присмотрелся.
Хиросимский КЗОТ! Так у него ж не приклеенная борода-то! Своя такая! Вот те раз. Вот те два. Вот те дед Мороз. Видать профи совсем. Это сколько ж такую отпускать нужно?
Борода и правда была знатная. Кипенно-белая, окладистая, спадающая волнами на изрядное брюшко. Да и лицо у деда свое такое, натуральное. Не грим это. Действительно пожилой человек. Морщины, от уголков глаз к вискам хитрыми лучиками разбегаются.
"Отпущу я их" - окончательно сформулировал для себя сидевшую в подсознании мысль Сёмушкин. "Как есть отпущу. На хер они мне тут бухтеть до утра будут? Да и праздник всё ж таки. И заказы не разнесли детям."
- В общем так, рэмбы театральные. Данные ваши есть. Узнаю, что опять территорию тут у меня делите, я вашу ОПГ сине-белую так закатаю на кичу, пять лет дети без подарков плакать будут!
- Да мы чё, начальник? То есть товарищ капитан... То есть господин полицейский... Мы ж осознали. Мы вот ему поможем...
- Я вам, помогу, херсонский ТЮЗ! Помощники папы Карло. Чтоб на сто метров к нему не подходили! Ясно?
- Ясно, да... Мы ж чего, мы ничего - забормотали, радостно кивая, верхние части триколора.
"Придержу их минут на двадцать. Пусть дед подальше уйдёт." - прикинул Сёмушкин.
- А вы, дедушка, ступайте. - другим тоном обратился капитан к красному. - Вон у вас и мешок ещё полный...
- Дык он всегда полный, как же без этого? - непонятно перебил дед.
- Вот и хорошо. - решив не вдаваться в подробности, кивнул Сёмушкин. - Вот и к детишкам идите. Праздник всё-таки.
Дед, покряхтывая поднялся с лавки, легко как-то, привычно закинул мешок за спину и подался на выход. Уже в дверях обернулся и окликнул:
- Виталька?
Капитан удивлённо обернулся.
- Так-то, благодарствую. Но это... - дед задумался, отвёл взгляд куда-то в пустоту.
- Понимаешь, какая штука, Виталь? Не умеет дед Мороз мёртвых воскрешать - не дано ему. Ты уж прости, ладно? Не наша это епархия. Не наша...
И ушёл, тихо затворив за собой дверь.