Не так давно соперировал Эфенди некоего деда по дежурству. Грызь там была ущемленная, али что еще — не суть важно. Крайне преклонный возраст пациента обеспечил ему надежную прикованность к постели в послеоперационном периоде. Тут ведь дело какое, капельницы-шмапельницы, антибиотики и перевязки в больнице сделают — не вопрос. Но вот нормально ухаживать и всяко активизировать лежачего старика одна разъединственная медсестра не может — некогда. И врач тож не может — тож некогда. Тут либо родственники нужны любящие и внимательные, либо сиделки. Хотя бы внимательные.
В общем лежит дедулька в палате у Эфенди, тихо преет. День лежит, два лежит, три лежит. Эфенди ему и так, и эдак объясняет, что надо бы детей позвать. . . Дед в отказную — дети все заняты, у них свои дела. А вы вот тут мной и занимайтесь. Откровенно залеживаецца дед. Подумал Осман Будулаич, прикинул, да и прибег к старому методу.
Приходит утром к деду и говорит:
— Слушай, отэц, я тут подумаль. . . Я сам бэжэнэц, у мэна 8 дэтэй и двэ жэна — жыт нам нэгдэ. А ты такой адынокый савсэм, дажэ ныкто нэ прыходыт. Я сэчас собэс вызову, оны мнэ твой квартыра оформят. А мой дэты за тобой будэт ухажыват! А еслы ты помрош, мы тэбя по мусулманскый традыцый похороным!
. . . стоит ли говорить, что через два часа толпа родственников, крайне озабоченных состоянием здоровья дедульки, ворвалась в отделение. Заву стоило немалых трудов разогнать половину из них. Вторая же половина едва деда не угробила, начав одновременно делать ему массаж, кормить, ворочать и мыть. Стремительнейшим образом больной пошел на поправку. А Эфенди знай посмеиваецца себе в бороду:
— Биляяяят! Квартырный вопрос — двыгатэл мэдыцынского прогрэсса!