- Ле-е-елька! Просыпайся!
Я открыла глаза и, заорав от неожиданности, стянула с лица какую-то тряпку.
- Гы-гы-гы-ы-ы, - корчилась рядом от смеха Ленка. – Ну, приходил суженый? Обтирался новым полотенцем? С Рождеством!

Вчера Ленка вытянула меня Торчихреновку.
- Святки начинаются! – вопила она по телефону. – Будем гадать! Ты, наконец-то, увидишь своего суженого!
И вот мы у нее дома. Время девять часов вечера, и мы с упоением рубимся в нарды.
- Что-то, чувствую, что до двенадцати я не высижу, - зевнула Ленка.
Захлопнув доску, она выставила на стол свечи, два бокала и тарелки.
- Пожалуй, начнем! – провозгласила она, потирая руки.
Мы раскидали по тарелкам салатики и разлили шампанское.
- С Рождеством, Лелька!
- С рождеством, Ленка!

В дверь пролезла плешивая дядисашина голова.
- О! Рождество! – булькнула голова и пропала, чтобы тут же появиться снова, но уже вместе с дядисашиным туловом и бокалом в руке.
- С Рождеством, девоньки! – дядя Саша примостился за столом.
- Народ к разврату готов, - буркнула Ленка. – Неси себе тарелку, волхв. Мы ее тебе дарами наполним.
Дядя Саша метнулся за посудой, а Ленка быстро залила в его фужер детское шампанское, которое было куплено для Некита.
- А что это вы так рано засели? – поинтересовался дядя Саша, вернувшись.
- Потому что ночью жрать вредно, - поучительно ответила Ленка, которая любит пожарить картошечки и поточить ее в свое удовольствие часа, этак, в два ночи.
Бокалы соединились с мелодичным перезвоном, дядя Саша сделал приличный глоток, поперхнулся лимонадом, выпучил глаза, но мужественно проглотил безалкогольный напиток.
Мы, молча, наблюдали, как он с отвращением отставил бокал в сторону, обтер губы и просипел:
- Спасибо за угощение.
- Да всегда пожалуйста, - мило улыбнулась Ленка и протянула отцу початую бутылку с веселенькой разноцветной этикеткой. – От нашего стола, как говориться, вашему.
Оскорбленный в своих лучших чувствах дядя Саша, бубня что-то не совсем пристойное под нос, покинул нашу теплую и приветливую компанию.

Выпив две бутылки игристого вина, к двенадцати часам мы уже были готовы шаманить.
Порывшись в шкафу, Ленка вытащила на свет белый пару материных сапог. Голенище правого было безжалостно зажарено до хрустящей корочки. Когда-то сапог случайно упал на печку.
- Будем кидать их за ворота. В кого попадем – тот и суженый, - исказила суть гадания Ленка.
Я попыталась представить, как за Ленкиными воротами наворачивают круги толпы женихов. У меня ничего не получилось, потому что даже днем мимо ее ворот проходит, от силы, полтора человека. Причем один из них – дядя Саша.
Мы обувались, когда Ленке позвонил Або и велел открывать ворота.
- О! Милый прикатился! – обрадовалась Ленка. – Он-то и будет нашим суженым, пусть сапоги ловит.
Мы выскочили во двор, и Ленка, сунув голову в калитку, скороговоркой протрещала:
- Мы сейчас гадать будем! Тот, кто поймает сапог, тот и мой суженый! Приготовься! – и она захлопнула калитку перед носом Або.
Поняв только, что ему нужно что-то сейчас поймать, горячий кавказский мужчина приушипился за воротами.
Подруга состроила дьявольский оскал и зловеще заржав, вытянула из поленницы увесистый чурбачок.
- Готов? – медовым голоском проворковала она.
- Каэшна! – гаркнул суженый.
Ленка взвесила полешко в руке, и на всякий случай поменяла на более легкое. Размахнувшись, она ловко перекинула его на улицу и замерла, сверкая в темноте глазами. Зажав рот рукой, чтобы громко не ржать, мы выслушали поток армянских ругательств.
Проматерившись, Або начал тарабанить в ворота.
- Погоди! – заорала я. – Сейчас моя очередь!
Мне тоже хотелось заиметь себе суженого.
За воротами воцарилась тишина. Ленка осторожно выглянула из-за забора.
- Лелька, он за машиной спрятался, - прошептала она. – Меть туда. Левее. Еще влево. Пли!
Я зафигачила пережаренный сапог за ворота.
- Прямо на крышу запульнула! – закатилась Ленка. – Твой суженый – черный, блестящий, тонированный и на четырех колесах!
- Ну? Вы все? – жалобным голосом пропищал Або, выглядывая из-за машины. – Можно заходить? А то я замерз и кушать хочу.
- Ничего, - пропыхтела я, открывая ворота. – Первый блин всегда комом.

Або привез с собой армянский коньяк и сетку пахучих, ярких лимонов. Ополовинив первую бутылку, мы снова приступили к гаданиям. Решили лить воск. Я настругала в железную кружку огрызок свечи, Ленка приготовила плошку с холодной водой. Домочадцы следили за тем, как мы шаманим.
Растопив воск, я лихо выплеснула его в миску с холодной водой. Мы склонились над плошкой, наблюдая, как воск медленно застывает.
Або ткнул в воск пальцем и произнес вслух то, о чем мы только подумали:
- Залупа!
- Точно! – восхитилась Ленка, а я густо покраснела.
- Может, гриб? – попыталась выбраться я из неловкой ситуации.
- Залупа! – в голос развеяли мои сомнения друзья.
- Хорошо, - обреченно согласилась я. – В этом году меня ожидает одна большая залупа.
Хихикая, мы вытащили застывшую залупу застывший воск и перевернули неровную лепешку. Або, кусая губы, ткнул в центр фигуры, где торчал небольшой, чуть искривленный, отросток. Потыкав в него несколько раз, он обвел нас торжествующим взглядом.
- И еще вот! – глубокомысленно изрек он. – Лелька, у тебя только одно на уме! О чем ты думаешь?
- О том, что за новогодние праздники я набрала несколько лишних килограммов, - растерянно поведала я о наболевшем. Кажется, мне никто не поверил.
Мы повертели лепешку в разные стороны, увидели краба, дядьку в плаще и капустный вилок.
- Так! – резюмировала Ленка. – В этом году мы поедем на море, ты будешь с мужиком в плаще…
- А под плащом будет залупа и капустный вилок, - вставил свое веское слово Або.
Для Ленки мы выливали воск два раза, но так ничего и не смогли разглядеть. Хотя, Або все время видел хуи с яйцами, и всяческих Ленкиных любовников. О чем он думает, можно было и не спрашивать.
- А еще можно гадать с петухом! – подкинула блестящую идею тетя Нина, когда мы решили устроить перекур. – Я, правда, не помню точно, что там надо, - пробормотала она, и ушла спать.
- Вроде бы надо поставить несколько мисок, - задумался дядя Саша. – С зерном, водой, можно с деньгами, в общем, со всякой ерундой. К какой миске петух щеманет, такой жених у тебя и будет.
Разгоряченные алкоголем, мы с восторгом одобрили эту идею.
Ленка тут же навалила в тарелки всякой ерунды, и мы двинулись в курятник. Курицам была насрать на Рождество. Они спали. Дядя Саша схватил ничего не подозревающего петуха, и мы выставили миски по кругу.
- Итак, - взял командование на себя дядя Саша. – Если к воде побежит, значит, жених будет пьющий. Если к зерну – богатый.
Потом он замолчал, рассматривая миски с конфетами, известкой, геркулесовыми хлопьями и одиноким мантом. Судя по всему, Ленка накидала в тарелки все, на что натыкались ее пьяные глаза.
- Ладно, по ходу сориентируемся, - решила я. – Отпускай!
Почему дядя Саша просто не отпустил петуха – неизвестно. Он зачем-то резко подкинул его в воздух. Возмущенно закудахтав, петух истерически забил крыльями, стремительно пролетел мимо удивленно-испуганного еблета Або и выпал через раскрытую дверь на улицу. Не переставая верещать, опьяненный морозной свежестью, он резво понесся к распахнутой дверце загона. Вперед, на встречу свободе.
Свобода встретила петуха суровой реальностью в лице Ахчи. Пернатое даже не успело кукарекнуть, когда могучая лапа и блестящие клыки алабая оборвали никчемную петушиную жизнь. Мы, кстати, тоже не успели кукарекнуть.
- Ну? И что это значит? – растерянно поинтересовалась Ленка у отца.
- Хм…. Это значит, что завтра я покормлю только Линду. Ахчи уже наелась, - убил дядя Саша железной логикой.
Его оптимизму можно было только позавидовать.
- Мама ничего не будем говорить, а то она нас тоже Ахчи скормит, - испуганно выдавила Ленка.

Мы вернулись в дом, помянули невинно убиенного петуха и решили, что уже пора спать. Ленка вытащила новенькие кухонные полотенца.
- Положим их под подушку и скажем: суженый мой приди, умойся и оботрись новым полотенцем.
- Нескладно как-то, - не одобрила я. – Не в рифму.
Ленка задумалась.
- Суженый приди, и ебало свое оботри, - обиженно буркнул Або. – У тебя, вообще-то я есть, зачем тебе какой-то узкий мужик?
- Почему узкий? – не поняли мы.
- С-у-жен-ный, - по слогам произнес он.
Мы молчали.
- Я что непонятно объясняю! – вспылил Або. – Я же по-русски говорю! Суженный. Сузился! Узкий! Не понимаете?
От злости его армянский акцент стал очень заметным.
Ленка фыркнула и разразилась пространной речью о многовековых традициях, передающихся из поколения в поколение.
- И вообще! Я уверена, что во сне ко мне придешь ты! – привела она самый веский аргумент.
Спать меня уложили в кресло, в Ленкиной комнате. Под подушкой лежало полотенце, рядом, на стуле, стояла кружка с чаем. Под креслом стоял стакан с водой, на котором покоились три прутика, выдернутых из веника.
- Суженый мой, ряженый, приди ко мне ужинать, - пробормотала я над кружкой чая, подозревая, что на такой ужин ко мне придет только ненормальный вегетарианец. – Ленка, может вместо чая положить мяса кусок, и рюмашку конины?
- Тогда к тебе отец придет. Нахуй тебе такой суженый?
Она была права. Какой бы ни была заманчивой мысль стать Ленкиной мачехой, но заполучить дядю Сашу в женихи как-то не хотелось.
- Суженый мой, приди ко мне, переведи меня через мост, - прошептала я под кресло стакану с веничными палками.
- Суженый мой приди, умойся и оботрись новым полотенцем, - буркнула я под подушку. Подумав, подкрепила колдунскую мантру вариантом, который предоставил Або. – Суженый приди и ебало свое оботри.
Со стороны Ленкиной кровати слышался такой же невнятный шепот и обиженное сопение Або. Немного поржав, мы все же угомонились, и я заснула.

Я плыла в лодке по синей-синей реке. На веслах сидел Тарзан. Тот самый, который муж Наташи Королевой. Он щерил свои белоснежные зубы.
- Не улыбайтесь, - вежливо попросила я. – Я лошадей с детства боюсь. Потому и на ипподром не хожу.
Не переставая сушить зубы, Тарзан греб дальше. Белобрысые кудри его развевались на ветру. Я заворожено смотрела на его загорелый, мускулистый торс и боялась опустить глаза. Что-то подсказывало мне, что Тарзан голый.
- Прикройся! – раздался за спиной голос с армянским акцентом.
Мимо меня пролетело кухонное полотенце и удачно прикрыло обнаженные причиндалы гребца. Я обернулась. На корме сидел Або и жрал петуха. Вместе с перьями. Запивая его чаем из кружки. «Я же говорила, что мясо надо положить» - промелькнуло у меня в голове.
Тарзан сдернул полотенце, и я с удивлением уставилась на большую зубную щетку, зажатую у него между ног.
- Ле-е-елька! Просыпайся! – заголосил Тарзан Ленкиным голосом, швырнул мне в лицо полотенце и загыгыкал.

©Пенка