В четыре года она понимает что, огрев пластмассовой лопаткой цвета фуксии по хребту Иванова Вовку, можно заставить его уступить качели. Если повезет – и начатую барбариску.
В пять лопатка еще необходима, но если зареветь, то Вовка съедает за неё порцию вермишелевой запеканки и даже пьет её кипяченое молоко. Мишка, Андрей и Сережка тоже не выносят громкого рёва. Впечатлительный Мишка носит ей игрушки из дому. До первой инвентаризации. Кокетство еще туманно, но ощутимо стучится прямо в песочницу.

В семь она открывает мир Взгляда. Если долго смотреть на Стасика, он дает списать, барбариску и яблочко.
Становится понятен смысл идиомы «перегнуть палку». Она долго тренируется на Вовке. Всю Математику Вовка волнуется как первоклассник, жует промокашку и вовсю придумывает как понравиться. Барбарисок у Вовки нет. В результате, на Русском он отрезает ей лезвием косичку - придумал. Она помнит Вовку до сих пор.

В восемь она понимает, что мальчики разные. На кого-то можно просто смотреть. Но есть другие.

Смотришь на него, смотришь - и ничего не происходит. Потом отлупишь мешком со сменкой – и опять есть домашнее задание и яблочко. Барбариски сами по себе волшебным образом появляются в парте. Каждый день.

В пятнадцать она, конечно, уже не дерется. Она смеется.
Она обнаруживает, что кроме глаз на лице есть другие гаджеты. Например, ямочки на щеках. Она понимает, что привычка облизывать губы заставляет бледнеть старенького тридцатилетнего физика. Возле подъезда её каждый вечер караулят двое громких в шлемах.
Она зовет их: Карпаты и Чезет-350. Есть еще Паштет на папиной копейке. Он постоянный. Со времен пластмассовой лопатки цвета фуксии.

В семнадцать она заканчивает школу. В аттестате по поведению у неё три, а по физике, конечно, пять. Она отлично гоняет на мотоцикле и водит копейку.

В двадцать она умеет капризно гнуть губы. Студенки университета в шутку предлагают записаться к ней на курс «Техники стрельбы глазами». Амур хохочет и неприцельно бьет вокруг. Она учится искусству флирта: место и время, как и зачем. Интересные тридцатилетние доценты теряют волю, а старенькие сорокалетние доктора наук совесть.

В тридцать она научилась бить прицельно. Она смеется и плачет одному, а не вселенной. Она научилась быть жадной, ведь так просто расплескать и раздарить всю себя: глаза, ямочки, улыбка. Теперь она умеет сдерживать себя. Коллеги по работе - это просто коллеги. Не нужно ничего усложнять.

В сорок почти не нужно прибегать к запрещенным приемам. Флирт на уровне интуиции. Она ведет себя безупречно. Разве что иногда, забавы ради, она на секунду дольше задерживает взгляд на каком-нибудь бледнеющем мужчине. Чтобы не потерять навык, не более.

Пятьдесят пять. Во многой мудрости – много печали. В принципе жизнь по-прежнему прекрасна. А массаж лучше чем секс. По субботам она навещает детей за городом, так и не собравшись перебраться из мегаполиса.

Однажды у неё ломается машина. Телефон благополучно забыт дома. Она забирает пакеты с подарками из салона автомобиля. Всего два километра, чепуха. По дороге ей встречается Петрович, сосед. Он еще вполне полезный мужчина. Она выпрямляет спину и начинает пристально смотреть ему в глаза, ведь сумки тяжелые. Особенно мешает пластмассовая садовая лопатка.
Через десять минут она бросает в пыль сумки, проклинает деревянного Петровича и вспоминает Иванова Вовку из младшей группы. Она вытаскивает из пакета садовую лопатку цвета фуксии и тихо зовет соседа в спину: - А нутко, повернись, Петрович…

А еще через минуту они мирно идут рядом. Сосед Петрович кряхтит, тащит её сумки. Он время от времени потирает шею и уважительно бубнит «чо ты там, николаевна кирпичи, поди таскаешь. не бережешь себя. зашла бы на чай что ли когда бы ко мне. у меня и конфеты, есть. барбариски, настоящие, как в детстве были».
А она идет между газонами, тихо хохочет и думает что жизнь гораздо проще, чем кажется. И что никогда не сравнится искусство флирта мадам Помпадур и леди Френсиз, их веера и мушки, с нашими лопатками. И с нашими мальчишками.

© biobalast