В пятницу прошлую зацепил Колёк нас с Диманом и Гансом на хату одну в гости сходить.
- Короче. Есть две тёлки. Сёстры. Одна #бабельная, вторая ваша.
В назначенный час «Ч» мы позвякивая пузырями пришли к порогу квартирки на пятом этаже. Дверь открыло нечто весом под центнер, одетое в махровый халат еле сходящийся краями на необъятном пузе. Я сходу, интуитивно так, определил, что эта сестра была «наша». Через минуту вышла вторая, и я понял, как сильно ошибся. Сестра «номер два» была ещё больше и ещё страшнее. Все мы заметно напряглись, а Ганс шумно судорожно сглотнул.
Опытный ловелас Колёк с шутками, прибаутками и плясками народов тундры продефилировал на кухню. Мы гуськом за ним. Большая в проёме столкнулась с Гансом, который на автомате ляпнул «Пардон, мадемаузель». Она на него посмотрела... так... с интересом... и я понял, что Ганс попал.
На кухне стоял стол. На столе #бенячих размеров сковорода с жареными макаронами. Ещё на столе обнаружились соль, полбулки хлеба, почти пустая бутыль подсолнечного масла и зачем-то пачка соды. Хлебсоль так сказать. Мы раскидали бутылки вокруг сковороды, расселись и начали знакомиться. Короче ту, что поменьше, звали Оля, большую — Катя. Она так и прорычала-проорала «КАТЯ!». Катя с Олей вдвоём заняли половину кухни. Вторую половину заняли мы вчетвером: вместе со шкафом, мойкой, тумбой и холодильником «Бирюса».
Не давая нам опомниться Колёк рванул крышку с первой бутылки и стал живенько дуть анекдотами и комплиментами сёстрам в уши. Барышни хихикали и бросали оценивающие взгляды на нас. Диман молча упёрся взглядом в макароны, Ганс неуверенно подхихикивал Кольку, а я разглядывал жвачковые наклейки на холодильнике. Больше взглядом зацепиться было не за что — куда не посмотри, везде или Оля или Катя.
Начали пить в надежде, что водка сгасит удар. О том, что, возможно, будет дальше, старались не думать.

Через час примерно, Большая Катя вдавив Колька томным взглядом в спинку стула упиZдовала в ванную купаться. Минут через двадцать оттуда раздался вой скорби и отчаянья. Мы все в непонятках ломанулись в ванную. Выломали нахрен дверь и узрели...
Ну вот пацаны, хоть убейте, но я хренегознает, что там произошло конкретно. Кажется мне, что она первый раз в жизни полезла купаться сидя в своей собственной ванной. Севши необъятной жопою в горячую воду она в какой-то момент поняла, что застряла нахер. Прикинь, да? Булками (!) и боками (!!) прилипнуть к боковым стенкам ванной (!!!) Дёрнувшись пару раз она поняла, что случилось что-то не то. И начала орать.
Мы стали бегать вокруг, тянуть её за руки, за подмышки, за голову, но толку было болт. Сидела плотно как пробка.
Оказалось она ещё и астматичка. От пережитых волнений начала задыхаться и синеть лицом. Кто-то предложил смазать её чем-нибудь. Из кухни прибежал Колёк с бутылкой масла и начал лить ей на голову. Сестра в панике убежала вызвать скорую, а мы принялись выдёргивать её по второму разу.
С тридцатой попытки тушу удалось сдвинуть на пару сантиметров, а дальше пошло... как по маслу...
Дальше — больше. Оказалось,, что от долгой сидячки у неё отнялись нах#й ноги, и нам пришлось волоком переть её в залу, как моряки тушу убитого тюленя. За бивни, блёть. По убитому линолеуму за нами тянулся жирный след из воды и масла.
Дальнейшую пьянку помню смутно, ибо заливал пошатнувшуюся психику водкой до поры, пока не отрубился полностью.

...Пришёл в себя поздно ночью. Нихрена не помнил, кто я, где и зачем. Огляделся. Когда взгляд чуть сфокусировался, волосы у меня на голове натуральным образом встали дыбом.
На брошенном посреди зала матрасе сидела Большая Катя. Опять голая. Спереди из-под неё торчало тело Ганса. Сзади из-под Катиной жопы торчали Гансовские волосатые худые ноги в дырявых носках. Туша неритимично подпрыгивала и в такт ей прыгали голова и ноги взятого на излом Ганса. Знаете так - как складной ножик. Сложить-разложить, сложить- разложить.
Катя тяжело дышала рыком «Ы! Ы! Ы!», а Ганс вторил ей «Ой!Ой!Ой!». Хлюпали Катины телеса и хрустели гансовские кости. Я натянул подушку на голову и потерял сознание...

… Утром проснулся от того, что кто-то легонько тронул меня за ногу. Представив спросонья, что это Катя, вы#бавшая и сожравшая ночью Ганса, я вздрогнул и резво втянул ноги.
У дивана стоял Диман и всей своей опухшей мимикой лица показывал, что пора валить отсюда нах#й. Голый Ганс неслышной тенью порхал над храпящей Катей и собирал разбросанные шмотки. С тоскою посмотрев на уголок собственных трусов торчащий из под Катиной жопы, он махнул рукой и упрыгал в коридор.
На кухне Колёк с Олей похмелялись вчерашними остатками. Мы наскоро попрощались и вышли в коридор. Лифта ждать не стали — ломанулись бегом по подъездной лестнице. Впереди всех на подгибающихся ногах в расшнурованных кедах скакал Ганс.

На выходе из подъезда нас на нервяке пробило поржать. Мы счастливо загоготали хлопая друг друга по плечам. И вдруг …

- ЗААААААЯЯЯЯЯЯ!- Раздалось рёвом откуда-то сверху. Гревшийся в лучах утреннего солнца кот с мявом съ#бал в кусты. Шмонающие местную мусорку голуби в панике сорвались неорганизованной стаей в сторону дальних гаражей. Редкие прохожие в пределах видимости задирали головы, а на дворовой автостоянке заголосила самая нервная сигналка. Мы дружно вздрогнули и вжали головы в плечи. В шальных глазах Ганса засквозила паника пополам с вселенской тоской. Смотреть вверх мы ссали.

- ЗААААААЯЯЯЯЯЯ!!!! - орало сверху — ПАЗВАНИИИИ МНЕЕЕЕ!!!

...Так быстро мы не бегали ни до, ни после...