Выслушано мной и отцом, записано отцом, переприсано с бумаги мной. МНОГО текста.
1.
Фёдор Иванович Щербинин, мой дядя, брат моей матери, жил в ХХ веке, немного не захватив начала и немного не дотянув до конца. Все неполные 83 года его жизни уместились в этот век с 1914 по 1996 годы. Большинство людей живут не только не удивляясь жизни, но даже и не задумываясь о ней . Дядя Федя принадлежал к меньшинству. Он задумывался, удивлялся и помнил. В конце 60-х мы были с ним в аэропорту Домодедово. Пора было уезжать, но он медлил, любуясь взлетавшими самолетами. “Ты не понимаешь” - говорил он мне ...

Читать я всегда любил, а там, в Эстонии, можно было купить у букиниста на лотке или в магазине то, чего в Союзе не издавали. Не крамолу какую-то, а просто не советскую литературу. Ну, например, книги Екатерины Второй я там впервые увидел и прочёл – как ни странно, романы из крестьянской жизни. Комбат помогал мне ориентироваться в этом книжном море, советовал. Отношения у меня с ним очень хорошие сложились, он ко мне почти как к сыну относился. Было ему лет 45, при царе ещё прапорщиком был, человек интеллигентный, умный, образованный. Многим я ему обязан. А вот как звали его – не помню, я ве...

Вот так я впервые убил человека на войне, не солдата и не немца.
Начались бои с немцами. Такого разгрома, как в Белоруссии у нас не было, мы отступали в полном порядке и порой крепко давали немцам по зубам. Кадровые части, ещё не разбавленные наспех мобилизованными штатскими, мы были прекрасно подготовлены и рвались в бой, но приходилось отступать.
Мой форд фактически перестал быть командирской машиной. Комбат был постоянно в боевых порядках батальона, а я постоянно мотался то с донесениями, то с патронами, то с ранеными. Осколки посекли машину, кузов помялся, и надписи "Вьюжанин" уже был...

Погода стояла холодная и вода казалась ледяной. Вот на этой луговине, как пишут в книгах, и захлебнулась наша атака.
Литературный штамп "атака захлебнулась" на самом деле обозначает вот что. Сначала ты бежишь с винтовкой наперевес и рядом бегут твои товарищи, и вместе с ними ты орёшь "ура" и тебе не страшно и даже весело. И ты думаешь, что вот только доберёшься до этих сукиных сынов, что там на горке окопались, и уж покажешь им кузькину мать. И вдруг в какой-то момент времени ты замечаешь, что "ура" орёшь ты один. А где же твои товарищи? Справа метрах в пятидесяти, и слева так же один - дв...

Но не присоединялись к ним, а расходились со взаимной опаской, так как немцы забросили в эти леса много своих диверсантов, переодетых в нашу форму, видимо русских по происхождению, из белоэмигрантов. Они смешивались с нашими группами, а затем, отстав, расстреливали всех в спину из автоматов. Мы несколько раз натыкались на следы их работы, когда наши солдаты лежали убитыми вдоль тропинок, не успев даже оглянуться.
Однажды под утро мы заснули, не заметив, что устроили привал в десяти шагах от тропинки. Я проснулся от звуков немецкой речи и притаился. Немцы, человек двадцать, шли по тропинке ...

При этом они обладали большим чувством собственного достоинства, что вообще характерно для населения тех районов Воронежской области, которые были когда-то южной границей империи. Коренное население тех мест, по Дону и Чёрной Калитве, на мой взгляд, по нраву и характеру заметно отличается от населения центральной России. Всё-таки, триста лет свободы и опасностей и триста лет крепостного права сформировали разный тип людей.
Холода, между тем, усиливались, и однажды ночью грянул настоящий мороз. Мы лежали той ночью в своей трёхместной норе, прижавшись друг к другу, подстелив одну шинель и ук...

Ну что ж, извини, папаша, так сложилось, судьба…
Примерно через час катания на паровозе мы наконец оказались за границей станции. Машинист притормозил, мы поблагодарили его и спрыгнули с паровоза. Пора было искать место днёвки. После этого случая мы решили больше не держаться за железную дорогу, а идти по возможности придерживаясь восточного направления.
Стояло лето, ночи были короткие, и это замедляло наше продвижение. Зато на полях уже можно было кое-чем поживиться. Однажды рассвет застал нас на гороховом поле на самой окраине небольшого городка. Мы слишком увлеклись кормёжкой, и когда ...

Они увлеклись, сравнивая участки, требовали делить по справедливости, ругались и чуть было не передрались, деля волжскую пойму. Словом, акция удалась по крайней мере наполовину.
Близость фронта чувствовалась всё больше, тревога и напряжение буквально висели в воздухе. На следующий день хозяйка, которая ещё недавно защищала меня, сама привела двоих солдат, чтобы отдать меня им. Хозяин, однако, не выдал меня. Отругав жену, он сказал солдатам:»Уходите, мальчики, с этим пленным я сам разберусь». Пора было убираться из деревни, но подготовка к побегу ещё не была закончена.
Приходилось прятатьс...

Вскоре нашу часть перебросили в другое место, а потом ещё не раз перебрасывали с места на место. Машу я взял с собой, да и остальные шофера обзавелись подругами, послевоенная дисциплина это позволяла. Мы колесили по дорогам Германии, которые постепенно очищались от толп беженцев. Теперь по дорогам плелись в основном старики, мобилизованные в конце войны в фольксштурм. В плен их не брали, и теперь они пытались добраться домой. Многие из них умирали от голода на обочинах. Наши женщины напекли лепёшек в дорогу, и теперь подкармливали этих стариков.
Это было не лучшее время для изучения Герман...

И наши продолжили наступление. Потом тыловая команда подобрала тела своих, а на немцев не обратили внимания – не до них. Потом в эти обезлюдевшие места никто не заходил, луг зарос кустами, и куст, выросший из воронки, надёжно укрыл пулемётчиков.
Я осторожно выбрался из куста, стараясь не ломать веток. Почему-то мне не хотелось, чтобы кто-то ещё потревожил этих солдат. Может, и до сих пор они там сидят…